Ирина Молчанова - Дневник юной леди

Подружки кивают, Нина-челюсть даже на месте притопнула. Еще бы упор-присев приняла, чтобы стартануть за Ромой, когда он сподобится двинуться с места. Никогда не стану так раболепствовать ни перед кем! Мой парень будет меня уважать, мы будем на равных, ну если только самую капельку я буду главнее. А если он возмутится, я скажу ему...

– Таня! Ну ты идешь?!

Снова брат! Догоняю его, стараюсь идти в ногу. Внутри злость кипит. Скорей бы уж доехать до этого лагеря! Засяду в палате и буду мечтать, сколько захочу, никто мне не помешает.

– А в каком ты классе? – пискляво спросила меня Юля.

– В девятый перешла, – ответил за меня брат.

Как будто у меня языка нет! Всего на год старше, а мнит себя, ну прям большим братом! Юля на меня теперь и не смотрит, у него начинает спрашивать:

– А какая школа? Вы в одном классе? – Голос понижает и этак шепчет, словно меня тут нет: – У нее парень-то есть?

У меня даже сердце забилось сильнее. А Рома засмеялся.

– Нет, парня нет, она слишком робкая.

Кажется, в эту самую минуту я его ненавижу всеми фибрами души. Именно так – всеми фибрами – обычно ненавидят в лучших традициях любовного романа. Больше всего меня возмущает не их болтовня обо мне, пока я плетусь позади, а то, что брат не ответил ни на первый, ни на второй вопрос девчонки, а про парня сразу выдал, как будто только этого и ждал. Интересно, ему хоть раз приходило в голову, как это обидно?

На улице пасмурно, за какой-то час чистое небо затянуло серыми тучами, солнце окончательно спряталось. Вот-вот дождь начнется, а у нас нет зонта. Рому это не беспокоит, он весело о чем-то трепется с Юлей и Челюстью, прям такого мачо из себя строит, смотреть тошно. Я же на спортивной кофте «молнию» застегиваю, а то ветер задувает. Болеть не хочется, мама рассказывала, что больных в лагере кладут в бокс, а там поминай как звали – уколы в попу, градусник под мышку, а воздухом дышать через оконное стекло.

– Таня! Танька! – Рома громко зовет меня.

Я стараюсь не думать, что он обращается со мной как с нашей покойной овчаркой Найдой, и смиренно иду.

– Наш автобус! – кричит он мне прямо в лицо.

И что в нем находят люди, ведь сразу видно, культура этого юнца, пусть очень даже симпатичного, находится на нуле!

На автобусной остановке страшное столпотворение, к автобусам не пробиться, но Рома решительно схватил меня за руку и потащил за собой. Его новые подружки засеменили следом.

Ноги обеих покрывали мурашки, тонкими руками они то и дело растирали плечи, но эти ухищрения, видно, не очень помогали от холода. Мне вдруг стало весело. Злорадствовать нехорошо, но я просто светилась от счастья, как невеста пред алтарем, наблюдая за мучениями этих Полосатиков. Нечего было так одеваться, точнее, раздеваться. Глупость наказуема!

Рома впихнул меня в автобус, указал, куда сесть, купил билеты.

Ведет себя как хозяин! Терпеть не могу этого!

Я устроилась у окошка в самом конце автобуса, а сумку свою спортивную поставила на соседнее сиденье.

Автобус переполнен, но мне все равно, не хочу, чтобы рядом кто-то садился. Плохо поступаю, но мне хочется включить плеер и вволю помечтать, а если кто-то займет соседнее кресло, то будет мешать мне. Закрываю глаза, пытаюсь сосредоточиться. Не сразу могу выбрать, о чем мечтать. Люблю думать о парне, предназначенном мне судьбою. Хочу, чтобы он был сероглазым блондином, с выточенным из камня прессом, с ямочкой на подбородке и пушистыми ресницами, в черной кенгурухе и белых кроссовках с черными в серебристую крапинку шнурками. Пусть он будет из соседнего отряда, и наш роман станет предметом зависти и восхищения всего лагеря! А еще лучше, если он будет из соседнего лагеря. Мы познакомимся на озере или на реке, я нарочно оступлюсь на понтоне... Нет, не нарочно, пусть все будет по-настоящему! Пусть у меня сведет ногу! Я буду тонуть, а предназначенный мне судьбой парень смело бросится в воду, прямо в кроссовках и пляжных шортах – черных, в желтый цветочек! Он поплывет как самый настоящий герой, в то время как спасатели будут стоять на берегу, разинув от испуга рты. Пусть его зовут Васей... или Гошей, нет, лучше Васей. Вася плывет, я уже изрядно обессиленная: вижу его мокрые волосы в багровых лучах заходящего солнца... да, должен быть потрясающий закат, чтобы вода была красной, как влюбленные сердца! Я вижу его серьезный взгляд серых глаз, он протягивает мне руку, губы его шепчут: «Держись, Таня». У меня мелькает мысль, откуда он может знать мое имя, а в следующую секунду...