Татьяна Веденская - Мужчины как дети

В трубке вместо гудка под гитару пели «Ваше благородие, госпожа удача», Александр Евгеньевич дослушал почти до конца третьего куплета, про «девять граммов в сердце», но братец, как всегда, брать трубку не спешил. Он всегда так делал, отчего Александр Евгеньевич злился страшно. Ему казалось, что это мерзко – таким вот способом показывать, что родной брат тебе по барабану. Все-таки как так можно? А может, он вообще уже давно нажал кнопку «сделать звонок беззвучным»? Почему-то Александр Евгеньевич был убежден, что братец так поступает достаточно часто, особенно с ним. У него вообще были свои, совершенно непонятные и невообразимые представления о вежливости и культуре.

– Нет, ну это все-таки ни в какие ворота, – фыркнул он, нажимая отбой. – Небось где-то лазит со своими дружками-бандитами. Наверняка опять нажрались и ни черта не слышат.

– Вас можно рассчитать? – приторно-ласковым тоном спросила официантка, чем окончательно развеяла сомнения Александра Евгеньевича относительно чаевых.

– Да, рассчитайте, – сухо кивнул он, демонстрируя недовольство качеством обслуживания.

– Всего хорошего, – сквозь зубы ответила официантка, устало сметая крошки с видавшей виды скатерти.

Александр Евгеньевич поднялся, поправил костюм, подосадовал на складки на брюках, потом вспомнил, что костюм все равно пропал, и махнул на все рукой. День определенно шел через пень-колоду, что было, в общем-то, и неудивительно. Пятница в Москве всегда была сумасшедшей, нервной. В пятницу ничего хорошего случиться просто не могло. Александр Евгеньевич снова набрал Пашкин номер, снова «насладился» пением в трубке, но требуемый результат достигнут не был. Почему он всегда заставляет себя искать и ждать? Демонстрирует эту свою вечную занятость «настоящими делами». Какие у него «настоящие» дела? Грабить родную страну? Спекулировать недрами? Доесть блинчик? Или доругаться с женой, с которой они вечно чуть ли не до первой крови скандалят. Этого Александр Евгеньевич никак не мог понять – зачем так вот вместе жить, если постоянно орать и бить тарелки о головы? Ведь ясно же, что Павел уже давно не любит эту языкастую тощую стерву – свою женушку. Впрочем, на этот вопрос имелся как раз очень простой ответ, от получения которого самого Александра Евгеньевича спасли собственное благоразумие и развод.

«На пузо поймала, – не без некоторого внутреннего удовлетворения констатировал он. – Определенно, если бы не беременность, летел бы Пашка от нее белым лебедем. Но, как честный человек и все такое… Хотя это-то как раз не про него. Честный человек – не смешите меня. Инстинкт!»

У братца росла дочка, Машенька (тоже мне имя, не мог ничего оригинальнее придумать), которая лучше любых якорей приковывала отца к семье. Именно она заставляла вечно пьяный, шальной папочкин корабль все-таки причаливать в родную гавань хотя бы через раз. Пашка дочку обожал, наряжал как куклу и баловал сверх всякой меры, явно планируя вырастить из нее стервочку под стать мамаше.

«Вот так сами себе могилу роем», – усмехнулся Александр Евгеньевич, аккуратно отъезжая с парковки около кафе. Чистый, ухоженный «Вольво», простой снаружи и благородный внутри, без вычурности и каких-то пошлых выкрутасов, идеально соответствовал такому человеку, как Александр Евгеньевич. За все сорок лет своей жизни он ни разу не сделал ничего такого, за что ему было бы стыдно или что вызывало бы запоздалые сожаления. Он всегда старался поступать правильно, и в основном это ему удавалось. Так почему же опять жизнь заставляет его идти на сделки с совестью! Почему же все у нас так? Через одно место. Поганая страна, поганая система.

«Ладно, обиды в сторону. Если Пашка сам не перезвонит, придется звонить ей». Хотя от мысли, что придется общаться с Павловой женушкой, его выворачивало наизнанку. От разговоров с ней он всегда сваливался в очень-очень сильный негатив.

– Слушай, сколько можно уже ехать? Ты на верблюде, что ли, добираешься? – иронизировала Ника от нечего делать. Ей было скучно сидеть и ждать, когда уже Маринка продерется сквозь московские пробки.

– На осле, – ответила Марина, косясь на водителя маршрутки. Она говорила вроде бы не слишком громко, но кто знает. Может быть, услышит. Хотелось бы. Этот джигит был на сто процентов убежден, что везет именно дрова.

– Понятно. И что? Когда будешь? У нас уже скоро все прогорит. И вообще, мы скоро с Лидкой так напьемся, что в баню идти будем не в состоянии, – веселилась Ника. – Застанешь наши пьяные трупы, замотанные в простыню.