Мойра Тарлинг - Я вас не помню...

Мэгги скривилась, как от боли, заново переживая ту страшную сцену. Но если то, что он говорит, правда...

– Зачем ты здесь, Дилан? Зачем ты вернулся? – спросила она, пугаясь, что в ее сердце снова рождается слабая надежда.

Дилан снова опустился в кресло и обхватил голову руками.

– Я не знаю... не уверен. Мне просто нужно было вернуться, – сказал он растерянно. – Я сидел на обочине сам не знаю сколько часов, а мое прошлое... проходило перед глазами.

Вскочив, он подошел к окну и, повернувшись спиной к Мэгги, сказал:

– Все, что я помню о своем детстве, – это то, что я был ужасно несчастлив, переходя от одних приемных родителей к другим. Не то чтобы они были плохими людьми. Просто в один прекрасный день я вдруг осознавал, что я им чужой... меня никто не любил... я никому не был нужен... – Он вздохнул, а у Мэгги защемило сердце от жалости к бедному приемышу. – В моих мечтах мои настоящие родители были хорошими людьми, и я ждал, что они в один прекрасный день появятся, скажут, что любят меня, и заберут домой... Но этого не случилось.

Мэгги поднялась и тоже подошла к окну.

– Я приучал себя быть ко всему равнодушным и ни к кому и ни к чему не чувствовать привязанности. Так было легче. Ты не чувствуешь боли, потому что больно только тогда, когда любишь что-то... или кого-то... Я стал создавать невидимую стену, которая не подпускала ко мне людей, спасала меня от ударов, и это сработало, – продолжил Дилан. – Но когда я сидел в машине на обочине, перебирая воспоминания одно за другим, то вдруг понял, что я поступаю точно так, как моя мать и мой отец, – бросаю собственного сына. Это потрясло меня. Я рос, ненавидя своих родителей, и поклялся никогда не походить на них, но оказалось, что я такой же, как они... – Голос его прервался, и он замолк.

– Дилан, не думай так о себе! – Мэгги была не в силах больше молчать. – Даже когда ты не смог вспомнить ту нашу ночь или когда не был уверен в том, правду ли я тебе сказала, что это твой ребенок, ты все равно продолжал предлагать мне выйти замуж. Разве это не говорит о том, что ты стремился, ты хотел совершить благородный, честный поступок? Это не бегство, это откровенное признание своей ответственности.

Дилан повернулся к ней, на лице его появилось облегчение.

– Спасибо, Мэгги, за такое доверие... но я действительно хотел сбежать, – признался он.

– Но ты же вернулся, – стояла на своем Мэгги. – И я знаю, почему. – Она молилась, чтобы то, что она говорит, было правдой.

– Тогда скажи мне, почему, – потребовал Дилан.

– Хорошо, я скажу. Ты вернулся потому, что тебе небезразлично то, что произошло, потому, что ты хочешь быть частью жизни своего сына. Ты не хочешь, чтобы он рос, как ты, без отца.

Что-то мелькнуло в глазах Дилана, и это подтверждало инстинктивные догадки Мэгги. Она решила больше не осторожничать и быть предельно откровенной.

– Ты вернулся потому, что мы твоя семья и ты любишь нас, – твердо заявила Мэгги, хотя сердце ее трепетало от страха. – И это правда. Но ты должен забыть свое прошлое, Дилан, и позволить нам стать твоим будущим.

Поднявшись на цыпочки, Мэгги коснулась губ Дилана поцелуем, таким легким и мимолетным, как дуновение ветерка, и тут же отстранилась, словно ничего не было, однако заметила, как в его потемневших глазах засверкали знакомые серебристые искорки. Прошло мгновение, и Дилан уже осыпал поцелуями ее лицо. Жадно целуя губы Мэгги, прижимая к себе ее теплое мягкое тело, он впервые почувствовал, что наконец дома. Он благодарил те силы, которые вернули его назад, к ней... к ним...

Подавив в себе желание, он медленно и неохотно оторвался от уже распухших губ Мэгги и посмотрел ей в глаза.

– Я действительно не стану отрицать свое чувство к тебе. Ничего подобного я ранее не испытывал. Оно так сильно, что даже пугает меня, – сбивчиво признался Дилан, и сердце Мэгги переполнилось любовью, а сомнения бесследно растворились.

– То, что ты чувствуешь, Дилан, – это любовь, – счастливо воскликнула она. – Я же полюбила тебя сразу, в тот миг, как увидела, и я тоже тогда ужасно испугалась. – Мэгги улыбнулась, увидев его удивленное лицо. – Если мы хотим выяснить, что же такое наша любовь, то проверим это в браке, – промолвила Мэгги с уверенностью. – Твой сын нуждается в тебе, я тоже, и, мне кажется, ты тоже нуждаешься в нас. И каким бы ни было наше будущее, мы вместе преодолеем все трудности.

Дилан вдруг подумал, что его сердце не выдержит и разорвется. Никто и никогда не говорил ему таких слов, никто не говорил ему, что любит его и нуждается в нем. Дилан чувствовал, как внутри его что-то рухнуло, и он знал, что это наконец упала и разбилась вдребезги построенная им стена отчуждения.