Мойра Тарлинг - Бухта счастья

Он понял, что опоздал. Он стучался в дверь по крайней мере минут десять. Напрасно — ему никто не открыл, из дома не доносилось ни единого звука. Она исчезла второй раз, захватив его малыша. Джаред Макэндрю выругался, садясь в машину. Гнев и злость переполняли душу.

— Дать себе обещание найти своего сынишку, родного маленького мальчика, которого никогда не видел, быть так близко к цели — и в результате остаться ни с чем! — Ворча себе под нос, Джаред достал ключи от машины, вставил их в замок и в этот момент увидел молодую женщину, которая толкала перед собой детскую коляску.

На ней было темно-коричневое пальто. Изящные короткие сапожки на небольшом каблуке подчеркивали красивой формы ноги, волосы свободно рассыпались по плечам, лицо выражало спокойствие и уверенность в себе. Женщина медленно шла по аллее парка. Осень вступала в свои законные права, и желтые, красные, зеленые листья, медленно кружась в воздухе, опускались на землю. Ветра не было, и шелест листьев под ногами женщины был хорошо слышен издалека.

Сердце Джареда дрогнуло, он почувствовал, как тугой комок подкатил к горлу и дыхание остановилось.

Мужчина стал пристально всматриваться в черты ее лица. Он боялся поверить своим глазам, боялся, что они играют с ним злую шутку, но ошибки быть не могло: перед ним была она — та, которая волей судьбы стала матерью его сына.

Фейт Нельсон спокойно прогуливалась по дорожкам парка с детской коляской. Она замедлила шаг, увидев черную блестящую машину, остановившуюся в конце аллеи. Дверца открылась, и появился высокий темноволосый мужчина в темно-синем свитере и серых брюках, немного помятых, видимо от долгого сидения в машине. Сердце Фейт наполнилось тревогой и каким-то неприятным предчувствием, мурашки поползли по спине от яростного взгляда незнакомца. Инстинктивно она крепко сжала ручку коляски и молча наблюдала, как незнакомец огромными шагами покрывал расстояние, отделяющее их друг от друга.

— Привет, Паула, — сказал мужчина, подходя к Фейт и останавливаясь перед коляской. — Ты, видимо, сильно удивлена, увидев меня здесь?

Голос его звучал резко, и это не предвещало ничего хорошего.

Фейт облизнула губы, которые вмиг стали сухими.

— Извините. Я не…

— Ты еще и извиняешься? — перебил Джаред.

Голос его дрожал от злости.

— Вы не понимаете…

Но прежде чем она смогла хоть что-то объяснить, его глаза наполнились таким презрением, что она мгновенно замолчала.

— О, ты правильно сказала, — произнес он, растягивая слова. — Сомневаюсь, что вообще когда-нибудь смогу понять, как ты могла так поступить — исчезнуть, не сказав мне ни слова, и увезти ребенка. Мы же договорились, разве ты не помнишь? Ты что же, думала, я не буду разыскивать тебя? Ну, ты и наивная!

Лихорадочно пытаясь найти выход из создавшейся ситуации, Фейт украдкой бросила взгляд на дом.

— Даже и не помышляй об этом! — жестко произнес Джаред, угадывая ее тайные мысли. — Я приехал за своим сыном и заберу его, хочешь ты этого или нет. И не пытайся мне мешать! — добавил он и присел на корточки возле коляски.

— Но вы не можете… — протестовала Фейт, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть полицейскую машину, часто патрулирующую здесь, или хотя бы кого-нибудь из знакомых.

— Ну, смотри, могу я или нет, — ответил он.

— Пожалуйста, вы не понимаете. Я не… — Фейт опять попыталась что-то объяснить, но слова опять застряли в горле, когда она увидела разительную перемену, произошедшую с мужчиной.

Злое выражение лица сменилось умилением, когда он опустил взгляд и посмотрел на ребенка.

— Он прекрасен… — прошептал Джаред.

Мужчина замер перед малышом, продолжавшим безмятежно спать в коляске, сладко посапывая. Нечеткие фотографии, сделанные в больнице, конечно, не давали полного представления о его сыне. Джаред в первый раз пристально всматривался в дорогие черты лица, свою плоть и кровь. Волна чувств, чуждых ему ранее, захлестнула его целиком, заставила больно сжаться сердце, и слезы радости подступили к глазам. Он вдруг испытал непреодолимое желание удостовериться, что все происходящее не сон, что сынишка не исчезнет, стоит только проснуться.

Джаред осторожно вынул ребенка из коляски, едва касаясь, дотронулся до гладкой щеки младенца и почувствовал прилив нежности. Изучая ангельское личико мальчика, он с гордостью заметил пушок волос, выбивавшихся из-под голубой вязаной шапочки, таких же темных, как и у него самого. Глубоко втянув воздух, уловил сладкий запах нежной кожи, смешанный с запахом молока, и признался себе, что ничего подобного в свои тридцать семь лет еще не испытывал. Новое чувство, такое потрясающее, было ни с чем не сравнимо.