Шери Уайтфезер - Двое в стране любви

Джулианн сидела молча – пусть продолжает, пусть выговорится.

– Когда погода стала еще хуже, Шэрон забеспокоилась: она хотела, чтобы я нашел мотель – переждать шторм.

– Но ты продолжал вести машину.

– Да, я вел ее сквозь бурю гораздо более опасную, чем сейчас. Я убедил Шэрон, что все будет хорошо, что я довезу ее до дома в целости и сохранности.

Бобби не отрываясь смотрел в ветровое стекло, вспоминая, каким мачо он себя тогда ощущал, как был в себе уверен.

– Примерно через полчаса машина, идущая за нами, потеряла управление. Столкнулись несколько автомобилей. Моя машина пошла юзом, скользя поперек мокрого шоссе, и вылетела с набережной. – Бобби закрыл глаза, заново, как в замедленной съемке, прокручивая в голове картины катастрофы. Он видел груду искореженного металла, слышал хруст собственных костей, опять чувствовал, как отрывается нога... – Я не знал, что произошло с Шэрон, я почти сразу потерял сознание и пришел в себя только в больнице. – Он с шумом выпустил из легких воздух. – У Шэрон не было шансов, она умерла прямо там, на месте аварии.

Бобби открыл глаза и опять пристально посмотрел в ветровое окно:

– Мы навещали ее семью в Оклахоме. Я ведь обещал ее родителям, что буду беречь их дочь, защищать ее.

– Это была автомобильная авария, ты не думал, что она умрет.

Он повернулся к Джулианн.

– Я все равно люблю тебя, – сказала она. – В моих чувствах к тебе ничего не изменилось.

– Как ты можешь так говорить?

– Ты хороший человек, и сердце у тебя доброе. Сейчас я поняла, через что ты прошел, какую боль выдерживал.

Бобби схватил Джулианн за руку и стиснул так, словно это могло помочь ему справиться с переживаниями.

– В тот день, когда умерла Шэрон, на мне не было обручального кольца. Примерно за неделю до нашей поездки я повредил руку. Повредил несерьезно, но кольцо снял, потому что стали опухать пальцы. А когда рука зажила, мне...

– ...тебе не захотелось снова надевать его, – мягко подсказала она.

Бобби кивнул:

– Я в то время ремонтировал грузовик, и кольцо мне мешало. – Он опять вздохнул: – Шэрон расстраивалась. Я не понимал ее – чего она так суетится из-за такого пустяка. – Он помолчал, рассматривая пустой палец. – Когда она умерла, я надел кольцо. Я заставил Майкла принести мне его в больницу. Эта золотая полоска напоминала мне о том, что я сделал. В тот день, когда отнял у нее жизнь.

– Ох, Бобби! – Джулианн подняла их сцепленные руки и прикоснулась губами к его пальцам. – Ты ничего не сделал, кроме того, что любил ее. Ты совершил ошибку и дорого поплатился за это.

– Я заслужил такую расплату.

– Нет, не заслужил, – мягко возразила она. – Ты имел право оплакивать свою жену, но также имел право жить дальше.

Бобби взглянул на нее.

– Я хочу начать жизнь сначала, – сказал он. – Перестать сдерживаться, отдать тебе мое сердце.

Джулианн наклонилась к нему, и он погладил ее по голове – свою леди, свою любовь, своего ирландского эльфа.

– Ты останешься в Техасе? – спросил он. – Вернешься со мной на ранчо?

– Это было бы для меня честью. – Голос у нее дрогнул.

Он посмотрел в ветровое стекло. Дождь стихал, но шоссе было еще мокрым.

– Ты доверишь мне охранять твой дом?

– Да, – ответила она, глядя ему в глаза, – я доверяю тебе охранять мою жизнь.

Они подъехали к ее хижине. Бобби заехал к себе, чтобы упаковать сумку и захватить костыли, – он собирался остаться у нее на ночь. Джулианн чувствовала, что он все еще волнуется.

В ее дом они вошли молча.

Джулианн закрыла дверь, и он подошел к ней. Не раздумывая больше ни о чем, она обвила руками его шею.

Их губы слились.

– Я не хочу ждать до вечера. – Она хотела его сейчас.

– Я тоже. – Он еще раз поцеловал ее, потом отступил. – Я воспользуюсь другой ванной, мне так будет легче.

Она вздохнула и постаралась улыбнуться:

– Мне ждать тебя в спальне?

– Да, я буду готов через мгновение.

Она прошла в конец холла, где находилась хозяйская ванная, потом накинула свою самую симпатичную ночную рубашку и зажгла несколько ароматизированных свечей, надеясь, что Бобби оценит ее усилия по созданию романтической обстановки.

Она ждала его, сидя на краешке постели, словно невеста-девственница, нервно сложив на коленях вздрагивающие руки.

Бобби вошел в комнату на костылях, и ее сердце сразу успокоилось.

На нем были только боксерские трусы и ничего больше. Волосы, распущенные и откинутые назад, спускались по плечам.