Людмила Белякова: Сезон любви

«Явки, пароли, машинки «Энигма»…»

– Все у меня есть! Названия, все фио, тел и имейл на месте… Вы только распечатайте, и дело с концом.

Толстая девица кусала губы, лихорадочно соображая, какую гадость сказать.

«Неужели возьмет?!» – болезненно сжалось сердце у Липы в груди.

– Нет! – взвизгнула барменша так, что парень, игравший в какую-то стрелялку за компьютером в углу комнаты, вздрогнул и испуганно обернулся. – Мы этого не делаем! Не делаем!

Девицу уже откровенно трясло от реальной перспективы получить хоть какую-то работу и ответить за этот вопиющий проступок перед коллегами. И она нашла выход.

– Нет, вы это все проверьте еще раз и принесите в распечатанном виде… – девица напряглась, наморщив низенький лобик, – на той неделе! И чтоб оригиналы и копии всех документов!

– Я уже все принесла, – сказала Липа и деловито полезла в сумку, где у нее лежали договоры.

У барменши от отчаяния задрожали губы, из них начали извергаться некие звуки, похожие на предвестники рыданий. Парень за компьютером снова оглянулся – поединок между Липой и девицей становился явно занимательнее «стрелялки».

«Мортал офис комбат» – новейшая разработка ведущих программистов и дизайнеров!»

– У меня все с собой! – пробормотала Липа, роясь в сумке.

– Не надо, не надо! Я все равно смотреть не буду! – попятилась от прилавка барменша. – Не буду!!!

Парень уже развернулся от дисплея, готовясь ринуться на помощь безнадежно терявшей очки коллеге.

– Значит, не возьмете?

– Нет, нет! – глотая слезы, тихо стенала барменша.

– Это почему же?

– Вы от руки напишите… Я же сказала – все нам напишите…

– А может, зубилом на камне выбить? Как?

– Слушайте, женщина, – наконец встал из-за компьютера парень. – У нас обеденный перерыв… И вообще!..

– Что – так и не взяли?! – искренне удивилась дорогая подруга Кузя, наливая Липе чаю.

Ну да – чай с Липой, как однажды они назвали свои встречи у Кузи на кухне.

Кузя давно не работала и сидела дома, оформив себе пособие по уходу за отцом-инвалидом, кроме того, Кузя была потомственной общественницей, очень любила выбивать льготы и привилегии – себе, другим и просто из принципа. Поэтому этот новый вид Липиной деятельности был ей особенно духовно близок.

– Не-а, – помотала головой Липа. – Не взяли, сволочи. Наверное, у этой комиссии по защите работодателей от работников сдельно-премиальная система оплаты труда обратного действия.

– Это как? – не поняла Кузя.

– Чем меньше работы наберешь, тем больше премия. Или они в экономическом заговоре с жуликами и против обманутых трудяг.

– Да, наверное… Похоже. А что ты теперь делать собираешься?

– Ну, распечатаю где-нибудь, запакую в конверт и отошлю заказным. У меня же еще заявление в прокуратуру есть. Не мытьем, так катаньем достану этого придурка.

– Ага. А этот твой директор-редактор – он сколько тебе должен остался?

– Да почти шестьдесят тысяч. За полгода он мне двадцатку аванса отстегнул – так, чтобы я работать не бросила… А сейчас у него и этого нет.

– Ты не боишься, ну, все эти дела против него затевать? Он тебе кислород не перекроет? В какой-нибудь черный список не занесет?

– Руки коротки! То, что он придурок и за него все решает его шмара, общеизвестный факт! Кроме того, я давно и прочно в «белом» списке.

Кузя, тонко переживавшая перипетии журналистской карьеры подруги, с сомнением покачала рыжей головой.

– Не бойся, Кузик. В крайнем случае, возьму псевдоним – например, Кристина Козликовская. Или твоим именем подпишусь. Разрешишь?

– Да я-то что, бери… Лишь бы тебе было хорошо. И пусть бы я тоже писательницей числилась, а?!

Кузя всю жизнь была экономистом-бухгалтером, хорошим, но мало понимавшим в буквах и словах, так что они обе от души посмеялись.

– А это, твой дудактор, – продолжила основную тему Кузя, вставшая, чтобы «подшуметь» задремавший чайник, – он какого возраста?

– Такого, когда волос все меньше, а пуза все больше. МК!

– А это… что? – нахмурилась Кузя, не понявшая тонкого юмора, но подозревавшая, что речь не о возрасте «Московского комсомольца».

– В данной конкретной ситуации МК – это мужской климакс, существование которого наконец, но чрезвычайно неохотно, признали ученые мужи.

– Почем ты так решила? – опять смутилась Кузя, знавшая, что Липа не спит с издателями и редакторами из принципа, из-за чего, собственно, пробуксовывала ее карьера.

– Если мужика круто ведет писать на философские темы, значит, у него с сексом большие проблемы… Во, надо себе пометить – потом рифму поровнее сделаю и вставлю куда-нибудь. Хоть какая-то с этого прохиндея польза! Запишу…