Юлия Лианова: Любовная мелодия для одинокой скрипки

Ночью Каролина спала на удивление спокойно. Проснулась против обыкновения рано, когда дети еще дрыхли, приняла контрастный душ, почувствовала себя на десять лет моложе и замешала любимые Андрюшины оладушки с ломтиками яблок. Он проснулся от запаха, высунул голову в кухню, не здороваясь, спросил: «Мишка звонил?» И узнав, что еще нет, исчез в ванной комнате. Потом умял целую миску оладушек, чмокнул мать в щеку, сказал, что все очень вкусно, и спустился во двор с гантелями.

Старший позвонил с вокзала в Рязани в десять и сказал, что едет одиннадцатичасовой электричкой. Каролина вдруг разволновалась. Почему электричкой? А не в купейном, классным поездом? И почему не сказал, когда прибывает? А вдруг опоздает? Ужасно долго ждать... Что, если с друзьями сразу же пойдет куда-нибудь отмечать, как ей тогда быть? Динка, пылесосившая и без того вылизанную квартиру, цыкнула на нее:

–?Мать, что с тобой. Два года ждала, не психовала, подожди еще несколько часов. Займись делом.

Каролина послушно отправилась на кухню готовить праздничный обед, благо продукты дочь закупила еще вчера. Кухню свою она любила. Там было все старенькое, но с тщанием выбранное, испытанное, притертое, как пробка в старом хрустальном флаконе для духов. Она поставила бульон – Динка купила отличную мозговую косточку, умеет выбирать или мясники к ней неравнодушны? И стала шинковать капусту, так, как любит Михаил, мелко-мелко.

Андрей вернулся, снова принял душ и умчался, сказал, что приедет прямо на вокзал.

–?Да ты знаешь на какой? – крикнула вдогонку мать.

–?Знаю, знаю...

Дочь добродушно рассмеялась:

–?Ну, мать, и вопросики же задаешь... Ты бы на себя посмотрела.

Взъерошенная какая-то!

–?Вот будешь ждать старшего сына из армии, я на тебя посмотрю...

–?Когда у меня вырастет сын-призывник, никаких армий не будет!

–?Твоими бы устами...

Скоро по квартире стал расползаться оглушительно вкусный запах борща, который должен был успеть настояться до обеда, и нафаршированного чесноком мяса с черносливом. Ему надлежало томиться с зеленью в горшочках до самого появления на столе.

...Видимо, Алекс больше не появится в ресторане потому, что и тогда это был лишь случайный визит... Вот так всегда... Ну и ладно, больше она о нем не думает.

На вокзале, расцеловавшись с матерью, братом и сестрой, Мишка стал оглядываться, крутить головой, беспокойно хмуриться. Ехавшие с ним дембели таращились на Динку с нескрываемым восторгом.

–?Что с ним? – спросила заволновавшаяся Каролина у дочери.

–?Думаю, девушка его не пришла, – шепнула ей на ухо дочь.

Андрей ничего не замечал. Он снял с Мишки краповый берет, надел на себя, как маленький, вцепился в рукав куртки старшего брата, закинув его тяжеленный вещмешок за плечо, и все требовал рассказать, какой значок из целой коллекции на груди отставного сержанта что означает.

В такси Мишка успокоился, смирился, что никто, кроме родных, встречать его не пришел, и принялся с жаром рассказывать какие-то смешные пустяки из последних перед дембелем дней.

В ванной он долго плескался, наслаждаясь пенным гелем, потом вышел в новом, специально к этому дню купленном Каролиной банном махровом халате, покрутился перед зеркалом в коридоре, с удовольствием натянул тесноватые (по словам Динки – самый кайф) джинсы Levis 501, выбранную братом синюю тишотку, черную безрукавку тончайшей кожи с кучей кармашков на молнии, хотя было жарко, сел по требованию матери во главе стола, налил всем из запотевшей в фризере бутылки густую, как гель, водку, объявил, что вообще-то он не пьет, но на три дня взял time out, лихо опрокинул рюмку и навалился на борщ...

Каролина смотрела на него, и что-то плавилось у нее в груди – Боже, до чего же красивый парень получился. Даже и не парень, а мужчина. Волевое лицо, твердые скулы, могучая шея. Руки бугрятся мышцами. А глаза остались мальчишескими, голубыми и в белесых ресницах.

Томленое мясо в горшочках вызвало бурю восторга. Потом был кофе с «опрокинутой шарлоткой», любимым сладким блюдом ребят. Когда-то у матери не получился пирог с яблоками, они провалились сквозь недостаточно крутое тесто, она расстроилась, а дети придумали опрокинуть противень на блюдо так, чтобы яблоки оказались сверху. Быстро и с удовольствием умяли пирог, без конца нахваливая, и заказали навечно впредь для семейных торжеств это лакомство, «опрокинутую шарлотку», – название тут же придумал восьмилетний Андрюша. Вообще, странно – дети трех разных отцов обладали удивительно схожими вкусами. И даже внешне походили: светловолосые, светлоглазые, крутолобые, с прямыми короткими носами английских аристократов, на Каролину совершенно не похожие. У той в бесспорно славянском лице пряталась неуловимая ориентальность, а в серых глазах часто туманилась грусть. Дина говорила со свойственной ей категоричностью, что у матери внешность не для бала, а для будуара. Каролина так и не решила для себя, хорошо ли это.