Вика Милай: Re:мейк

Я удивленно слушала, понимая каждое слово, каждый жест Майкла, как музыку, которая не нуждается в переводе. Как если бы впервые говорила его душа – одинокая, проницательная и любящая, знающая меня лучше, чем сам Майкл. Мне всегда казалось, что он не понимал меня и не пытался вникнуть, словно я один из тех милых сувениров, которые он привозил из разных стран и развешивал по дому.

В глубине души я лелеяла свои страдания, упивалась своей трагедией, испытывая легкое снисхождение к поверхностности Майкла, живущего легко и без рефлексий. Он радовался вкусу хорошего ужина и вина, интересной книге, матчу регби, сексу. Все, чему радовался он, мне лишь помогало отвлечься на некоторое время. Обращенная в прошлое, я не видела настоящего, жила сторонним наблюдателем, скользя во времени и не ощущая его. Я почувствовала отвращение к себе.

– Прости меня, если можешь.

Что еще я могла сказать в подобной ситуации?

– В любом случае, Марина, я никогда не был ни с кем так близок и открыт, как с тобой. Но всякий раз, когда ты уезжала в Россию, я не был уверен, что ты вернешься. Ты не жила здесь, ты все еще жила там, – говорил Майкл, словно читал мои мысли. – Поверь мне, у меня большой жизненный опыт, ты – удивительная женщина, я всегда понимал это. Тебе абсолютно не за что извиняться.

Мы легли поздним вечером, как дети, взявшись за руки, обессилев от беседы, вина и тяжелых мыслей. В последний поцелуй перед сном я вложила всю горечь и нежность, на которую способен человек, намеренно причиняющий боль близкому, как человек, у которого нечиста совесть.

Могла ли я объяснить Майклу, что потеряла себя? Что на родину вернусь не я, а уже кто-то другой. Что мы порой жадно мечтаем прожить несколько жизней, примеряя на себя пестрый гардероб чужих стран, судеб, языков, времен, и не можем найти свой единственный путь, не в состоянии цельно и осмысленно прожить одну-единственную, данную нам жизнь.

Я проснулась среди ночи. За окном ухала сова. Майкл не спал. Он гладил меня по спине, по плечам, словно звал, словно хотел, но не смел попросить меня остаться, словно искал утешения. Тихи и нежны были его ласки, как теплый воздух, который поднимается под вечер над крышами...

ловек в синем комбинезоне со светоотражателями, в белом подшлемнике, похожем на детский чепчик. Шлем держал в руке. И улыбался. Как Гагарин. С ним еще кто-то. Они смеялись над чем-то. Я ничего не слышала и толком не разглядела. Я видела только его и шагнула ему навстречу. Жизнь описала мертвую петлю и вернулась в исходную позицию.

– Как поживаешь?

– Без тебя ничего в моей жизни не было.

Я не знала, он шутит или говорит серьезно. Я пришла к выводу, что никогда не знала его, и мне предстояло заново узнать.

Я вздрогнула и повернулась резко всем корпусом, словно окликнули. От ангара шел большой человек в синем комбинезоне со светоотражателями, в белом подшлемнике, похожем на детский чепчик.

Шлем держал в руке. И улыбался. Как Гагарин.

С ним еще кто-то. Они смеялись над чем-то. Я ничего не слышала и толком не разглядела. Я видела только его и шагнула ему навстречу. Жизнь описала мертвую петлю и вернулась в исходную позицию.

– Как поживаешь?

– Без тебя ничего в моей жизни не было.

Я не знала, он шутит или говорит серьезно.

Я пришла к выводу, что никогда не знала его, и мне предстояло заново узнать.

РЛЭ – руководство по летной эксплуатации летательного аппарата.