Анастасия Карменова: Дневники разбитых сердец

Странно она интересуется.

Надо соврать.

— Лэнни. Модель. — Сказал я с таким видом, будто в убийстве признался. — А ты?

Она ухмыльнулась. Здесь явно что-то не так.

— Я тоже модель. Анна.

Протянула маленькую ладонь для рукопожатия. Легонько сжал ее. Она такая хрупкая, посильнее сжать и она сломается.

— Приятно познакомится. — Сказал я.

— Взаимно.

Вид у нее не здоровый, кажется, что ее вырвет.

— Слушай, давай я тебе такси поймаю?

— Да. Кажется я сейчас не в состоянии, что-либо делать.

Мы стояли минут пять и нам повезло. Вдали виднелась желтая табличка такси.

— Ты такой милый, — сказала она. — Я должна поблагодарить тебя!

— Не стоит, — ответил я. — Любой поступил так же.

— Нет, я должна.

Ее неудачная попытка поцеловать меня провалилась. Я же высокий, а она без туфель совсем маленькая. Да и с пьяной девушкой мне не хотелось целоваться. Если бы я был сам пьяным.

— Ты чего делаешь? — недоумевающее спросил я.

Она посмотрела на меня как на умалишенного.

— Ничего! Козел!

Прыгнула в такси. В моей куртке.

Вот и делай пьяным девушкам добро.

Замерз. Боюсь, до магазина окоченею. Пошел домой.

Слезы текли из глаз.

Выдавив из себя адрес водителю, я уставилась в окно.

Лэнни стоял, провожая меня взглядом.

Отвернулась.

Оскорбленная до самых пяток, я решила, что он навсегда останется в моем "черном списке", после Зака. Без права на реабилитацию.

Да и еще. Кажется, Лэнни и правда гей.

Проснулся. Жрать хочется.

Макс сидела рядом, вылизывая свою правую лапу.

— Привет, кошка!

Она оторвалась от лапы, сердито посмотрев на меня. Перевернулась и стала вылизывать хвост.

Пойду тоже, вылизываться в душ.

Внизу гремели кастрюли. Наталья Валерьевна пришла. Ночью, я оставил ей сообщение о том, что приехал раньше, притом очень голодный.

Я язык когда-нибудь сломаю, выговаривая ее имя и как его… отчество.

Залез в душ, предварительно включил радио.

Editors' со своей песней "You Don't Know Love", нагоняли хандру.

Решил переключить. Высунув руку из-за шторки, я наткнулся на переключатель.

Щелчок.

Черт. Попал на свою песню. Этот голос, целыми сутками занимается демагогией в моей голове.

Переключил. О. Нашел!

Ozzy Osbourne рвал душу своей I Just Want You. Начал подпевать. Задумался над строчкой — "Не бывает не выигрываемых войн".

А я и не проиграл эту битву.

— "Не бывает не называемых имен".

Старина Оззи, бывает. Ведь я соврал сегодня ночью. Я должен узнать про Анну больше. У нее моя куртка.

Обмотавшись полотенцем, как римский полководец, туникой, я набрал номер Эм.

— Привет! Чего? Ладно, слушай, мне нужно узнать, что за девушка, была вместе со мной на фотосессии GQ… нет, я не знаю ее… почти не знаю. Ладно, я знаю ее. У нее моя куртка.

Она стоит тысячу долларов! Кажется, Анна.

Положила трубку, устроила допрос. Стерва. Пришлось соврать, куртку я купил на распродаже где-то в Лондоне.

Нужно ехать в GQ для интервью.

В жизни голова так сильно не болела, боль не выносимая. Свинец в висках начал закипать.

На площадке сплошное унижение. Зак ходит и улыбается, своими фарфоровыми зубами, как обычно дружелюбно. Я тоже ходила и улыбалась, прокручивая в голове, план страшной мести. Может, откусить ему язык?!

Сегодня как раз снимаем сцены с поцелуями.

— Джо?! — Крикнула Джессика.

Недовольно обернулась, боль с новой силой взыграла в голове.

— Что еще? У меня перерыв!

— Знаю. Режиссер, сказал, что к нам едет какой-то рокер. Звезда.

— Алкоголик, — поправила я.

— Ты идешь на встречу? Говорят, он хорош собой.

— Мне за это деньги платят. Иду.

Зазвонил телефон.

Редактор из GQ. Просит приехать.

Рокер подождет.

Так и знал, что нужно было брать с собой прошлые интервью, все равно спрашивают одно и то же.

Где родился, как учился, в чьем гараже начали играть и т. д. и т. п.

Закинув ноги на соседнее кресло, я как полный гад, строил из себя звезду. Отвечал без энтузиазма, просил не задавать вопросы о личной жизни, жвал жвачку и лопал пузыри.

Когда закончилось время отведенное, на интервью, редактор обрадовался не меньше моего.

Пожав друг другу руки, мы попрощались. Не видеть бы его сто лет, со своим заумным фейсом.

Я вышел.

Напротив кабинета открылась дверь. Я закрыл свою. Поднял голову и очень сильно удивился.

Анна стояла напротив меня. Обескураженная и сильно удивленная.