Джоанна Нельсон - Нежное сердце

Только Терри все происходящее казалось дешевым, малоубедительным спектаклем. По крайней мере, со стороны Грегори. Она ругала себя, пыталась доказать самой себе, что ее чувства сродни ревности. Она была предана Сэму, он это ценил, и вот теперь третий лишний вклинился между ними и завладел вниманием Сэма, которое прежде было целиком и полностью направлено на Терри и процветание его компании. Но ничего не помогало. Грегори от этих попыток самоубеждения не становился Терри симпатичнее.

А потом был этот ужасный сердечный приступ, и бодрый, жизнерадостный и крепкий, несмотря на свои шестьдесят восемь, Сэм Браун оказался жалкой развалиной, а руководителем компании стал, так кстати вернувшийся под крылышко отца Грегори. Поневоле Терри стала думать о каком-то злом роке, где-то глубоко внутри уверенная, что здесь не обошлось без злого умысла. Грегори Браун стал ее боссом. Ужасное чувство — не доверять начальнику, с которым приходится проводить почти все рабочее время и даже… бояться его. Да, все ее беды начались в тот момент, когда появился Грегори Браун.

Терри съехала по подушке вниз и прижала кончики пальцев к пульсирующим от боли вискам. Итак, Грегори стал полноправным властелином и правителем, с правом казнить и помиловать, а больной и разбитый Сэм был, как бы уже не в счет. Поначалу Терри часто навещала его, и ей приходилось выслушивать рассказы о том, что сын заботится о здоровье старика и не позволяет заниматься делами, о том, какой Грегори деловой, коммуникабельный и умный… И она не могла разочаровать Сэма, сообщив ему о своих подозрениях. А вскоре у нее стало так катастрофически мало времени, что ее визиты к Сэму сделались совсем редкими. Грегори не только оставил Терри должность помощника, но добавил полномочий, так что теперь ей приходилось задерживаться в офисе допоздна.

Сейчас она занялась запоздалым анализом, пытаясь понять, где сделала ошибку и в какой момент события вышли из-под контроля. Терри всегда старалась держаться с Грегори вежливо и отстраненно, не допуская дружеского общения, как это было с его отцом. Терри инстинктивно избегала Грегори. Но, как ни странно, ее старания возымели обратный эффект. Очевидно, холодность Терри вместо того, чтобы отпугнуть Грегори, каким-то образом подогрела его интерес. Быть может, он привык к всеобщему обожанию и поклонению, а Терри бросила ему вызов? Неизвестно, что подтолкнуло Грегори, но Терри все отчетливее стала чувствовать его возрастающий интерес к своей персоне.

Он пытался навязать дружеские отношения, улыбался, шутил. Иногда словно невзначай дотрагивался до ее руки… Терри делала вид, что не понимает. Вот она, ее ошибка! Ей следовало сразу расставить все точки над «i», а она смалодушничала, решила, что все утрясется само собой. А потом Грегори начал делать ей намеки… Он стал настойчив, и Терри поняла, что «все» уже не утрясется. Она оказалась между двух огней: она не хотела терять свою работу, отлично оплачиваемую и любимую, и, помня просьбу Сэма быть рядом и во всем помогать Грегори, не могла уйти. Бедняга Сэм был горд и счастлив, что вновь обрел сына, беспокоился о том, чтобы Грегори работал без проблем, и Терри так и не решилась разочаровать его. К тому же разочарование могло повергнуть Сэма в ненужные переживания, а значит, создать риск для его здоровья. По той же причине она никогда и ни за что не рассказала бы Сэму о поведении Грегори.

А в пятницу случилось то, чего Терри больше всего боялась. Это было предвестником печального финала. Начало конца. Окончание долгого и напряженного периода. В пятницу утром Грегори заявил ей:

— Мы работаем вместе уже столько времени, Терри, но иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю. Ты для меня загадка. Почему бы нам не решить эту проблему?

— К-к-какую проблему? — промямлила она.

— Попытаться познакомиться поближе, — спокойно ответил он.

Пятница была сумасшедшим днем. С самого утра Терри работала над докладом, а впереди ждала еще уйма других, не менее важных и срочных дел. Она нервничала оттого, что Грегори велел ей заниматься докладом в своем кабинете — ведь собственный кабинет был для Терри гораздо удобнее. Грегори страшно нервировал ее, то и дело подходил, нависал, читал через ее плечо и дышал Терри в ухо. Потом он делал замечания, тыча пальцем в текст и касаясь при этом ее плеча, а Терри едва сдерживалась, чтобы не вскочить и не броситься вон. Грегори диктовал ей свои поправки, Терри нервничала, ошибалась и от этого нервничала еще сильнее. Ей было антипатично все: его присутствие; запах его одеколона, слишком резкий и сильный, от которого першило в носу и хотелось чихнуть; неприятны его мимолетные, как бы невзначай, прикосновения…