Сандра Мэй: Миллионерша поневоле

Леди Гермиона сразу заявила, что идея — дурацкая. Чем может помочь одиннадцатилетней дурочке семнадцатилетний оболтус, если даже дорогая и престижная частная школа отчаялась в полном составе?

И тем не менее именно семнадцатилетний Морт Бранд заметил и понял, что Люси превосходно запоминает услышанное, пересказывает это прекрасным литературным языком, но совершенно теряется при виде того же текста в книге или тетради. Морт Бранд предположил у Люси дислексию, а впоследствии тесты у логопеда и психолога подтвердили его догадку.

Морт остался репетитором, потом поступил в колледж, а миссис Бранд так и не дождалась его диплома — умерла от запущенной болезни сердца, которую всячески скрывала от окружающих. Все, что ей удалось скопить, она оставила Морту на учебу. Лечиться в ее положении было бы слишком большим расточительством…

Она вздрогнула и в недоумении посмотрела на замолчавшего Морта. Он стоял у окна, смотрел куда-то вдаль, и Люси отлично знала, куда именно.

Осенью, когда деревья стоят голые, именно из этого окна можно увидеть маленький домик с красной черепичной крышей. Раньше в нем жили Мортимер Бранд и его мать, Марион Бранд, краса и гордость «Герба Февершемов», трудолюбивая и добрая женщина.

Весной и летом домик скрывала из виду густая зелень.

Морт негромко спросил:

— Дом… мой дом сдается?

— Да. Морт, ты, наверное, не в курсе, но… домик не входит в состав поместья.

— Не в курсе. В бумагах на этот счет ничего не сказано.

Люси это знала. Собственно, она вообще все знала исключительно со слов леди Гермионы. Морт нахмурился.

— Не понимаю, как можно было ухитриться не включить его в состав поместья? Он же торчит ровно посередине!

— Не знаю, но это именно так.

Люси старалась говорить как можно более холодным и равнодушным тоном. Морт просматривал бумаги и не смотрел на нее.

— Возможно, именно поэтому у вас были трудности с продажей поместья. Люди хотят купить владение полностью…

— Кто тебе сказал, что у нас трудности с продажей?

— Никто не говорил. И так ясно. Дом выставлен на торги год назад. Если его до сих пор не купили, да еще за половину тех денег, которые он на самом деле стоит… Ты переживаешь за людей, которые живут в домике?

— С чего бы это мне волноваться?

— Ну мало ли, вдруг ты добрая и отзывчивая. На всякий случай учти — есть масса способов все уладить.

— Например?

— Ага, значит, милосердие не чуждо отпрыску леди Гермионы? Смотри, можно предложить им денежную компенсацию или несколько вариантов для переезда на выбор. Я лично предпочитаю первый путь, он проще и удобнее.

— Домик не продается, Морт.

— Посмотрим, что скажет твоя мать.

— Ты что, собираешься с ней беседовать?

— А почему бы мне этого не сделать? Назови хоть одну причину.

Он шутит, или свихнулся, или у него склероз. ОДНУ причину Люси назвать может точно, но не будет этого делать ни за какие коврижки.

Морт с интересом уставился на ее пылающее лицо.

— Ты полагаешь, не стоит этого делать?

— Я просто думала… вы ведь расстались несколько…

— О да! Леди Гермиона — страстная натура. А какой слог! «Диплом Оксфорда еще не делает сына барменши достойным руки дочери Февершема!» Никогда не забуду.

Она тоже не забудет. Никогда.

…Санни съежилась за огромным обеденным столом и страстно желала только одного — провалиться сквозь землю. У мамы ужасный голос. Одновременно величественный и пронзительный.

Морт стоит перед мамой, и на смуглых скулах пятнами вспыхивает и пропадает румянец. Карие глаза горят волчьим огнем. Губы кривятся. Морт поворачивается и выбегает из дома.

Еще никогда в жизни мама не была в такой ярости.

Собственно, это и понятно: никто и никогда еще не называл леди Гермиону Февершем бесчувственной коровой с непомерным гонором!

Как Морт выбежал, Санни не видела, потому что зажмурилась, но слышала, потому что он дверью шарахнул так, что стекла зазвенели, а еще потом пришла Вероника, и скандал пошел гулять по дому, набирая обороты, но Санни — Люси Февершем — уже этого не слышала, потому что сбежала…

Люси вдруг поняла, что Морт больше не читает документы, а пристально смотрит на нее. Надо взять себя в руки. Немедленно!

— Что ж… поговори с мамой, если хочешь. Что у нас осталось? Кухня и помещения для прислуги. Смотреть будешь?

— О нет. Эту территорию я считал своей еще до твоего появления на свет. А вот хозяйственные постройки осмотрю. Насколько я помню, туда можно пройти через кухню?