Колечко, Синай – ха-ха-ха.
Подумаешь. Согласитесь, доктор, нельзя выходить замуж за человека, который… который… Который вот такой! Не такой, как мне надо! Не такой! Другой! Оперируйте, доктор, режьте. Простите, что кручусь вокруг да около, доктор. Если б я могла понять сама себя! Если б могла! Чем я думала? Куда смотрела? Зачем я терпела столько хамских унижений, ради чего? Пилите, доктор, пилите его. Докопайтесь до того места, которое делает его не тем – и ампутируйте его вместе с прилегающими органами: на всякий случай. Ну а если не выживет… на все воля божья, хотя я в него и не верю. Но это особый случай. Ради такого… на один разок и поверить можно.
А доктор уже чего-то там из меня тащил, посмеиваясь с ассистенткой. Я выключил твой голос в голове, тем более он уже захлебывался в сопливых рыданиях, и стал слушать веселого доктора.
– Представляешь, – рассказывал он медсестре, – тридцать пять лет отработал в проктологии, но такое видел впервые. Позавчера, значит. В ночь моего дежурства, часа в два. Приволакивают мужика на носилках. Он весь вертится-крутится, орет, зубами скрежещет. Пьяный, естественно. Не мне тебе рассказывать, что задний проход у поступающих к нам – главная игрушка и центр вселенной. И с апельсинами были, и с лампочками, и с грушами, и с компьютерными мышками… Но вчера! Это случай особенный! Достойный описания в научной литературе по гомопроктологии, – они вдвоем взорвались смехом, что-то больно дернув внутри меня. – Так вот, – продолжал хирург, – у мужика этого в заднице умудрился поместиться кубик Рубика! Причем довольно внушительных размеров. Пришлось всего его искромсать, чтобы достать этот предмет любви и страсти. Я потом поинтересовался – почему именно кубик Рубика? Нет, ну я всякое видел, но такое… И он рассказал. Вот фантазия у людей! Его, значит, возлюбленный должен был собрать этот кубик прямо там, не глядя. Они оба решили, что только так можно достичь несказанно сладостного оргазма. Собрав кубик в заднице, ты представляешь?! – они снова огласили операционную хохотом.
– Готово, дорогой друг. Валя, везите носилки, в палату его, отдыхать.
Ты пришла с кефиром, бананами и грейпфрутом. Я еле спустился в холл больницы, ходить было больно. Тебя не пустили внутрь из-за карантина, мы встали в дверях, обнялись. Ты смотрела на меня во все глаза, как когда-то в машинке под томатный хруст. Ты пыталась понять, удалили мне неведомые источники твоего страха или нет. Хорош ли был хирург. Правильно ли кромсал, те ли опухоли вырезал. Ты всматривалась и молчала. Как безумная, ощупывала меня глазами сантиметр за сантиметром.
– Ты что, не носишь пижаму? – спросила как-то даже радостно.
– Не-а. Освобождался от нее по частям. Как тогда в банке от костюма, помнишь?
Засмеялись, я поцеловал тебя в лоб. Рассказал тебе про интеллектуальный секс с кубиком Рубика. Снова смеялись, но ты в такую дикость не поверила. Мрачный охранник задергал на нас усами. Ты перестала смеяться, смотрела тревожно, обводя зрачками мои контуры.
– Сергеев, нам нужно расстаться, – выдохнула, глянула на охранника, затем мне под ноги, потом себе и добавила: – Мне страшно, Сергеев. Дай мне спокойную и полноценную жизнь.
Стояли. Задергалась от ветра дверь. Ты плакала. Договорились: когда я выйду из больницы и пройду период реабилитации дома, сниму квартиру и съеду.
Ярко светило солнце, дети во дворе визжали, я таскал из дома в машину подушки, одеяла, одежду и обувь, сковородки, кастрюли и книги. Все остальное оставалось у тебя.
– Ты же не будешь пилить диваны? – сказала ты с гонором. – Здесь живет твой ребенок.
Пилить? Нет, не буду.
Ты наблюдала за мной из окна, то и дело вытирая глаза ладонью.
Меня дергало из стороны в сторону, когда я пришел смотреть квартиру, беседовать с хозяином.
Он рассказывал, словно из-за толстенного стекла:
– Вот тут микроволновка, здесь вот плита, тут вот она перекрывается – будешь надолго уезжать, лучше перекрывай, – вот вентили холодной и горячей воды, вот здесь счетчики, тут вот лампочки лежат…
Кивал головой, но мало что понимал. Я видел вокруг лишь твои огромные глаза, полные слез, как тогда, в больнице.
Что происходит? Что мы делаем? Почему и зачем?
Когда перевез вещи, все равно вернулся в тот день к тебе. На всю ночь. Ты кричала, шептала, вздыхала:
– Сергеев, не уходи, вернись, я люблю, люблю тебя, возвращайся, мой хороший, прости…
А утром:
– Ладно, тебе пора. Осваивайся там, на новом месте. Я позвоню…
Читать дальше