Памела Кент - Мужчина, который вернулся

Но Гэй удалось убедить всех, что она сокрушена, подавлена, измучена, — всех, кроме своей сводной сестры Харриет.

Мир рухнул и лежит в руинах у ее ног, а будущее не принесет ничего, что может успокоить или утешить. Доктор Дрю — новый человек в раскинувшейся за воротами большого дома деревеньке Фалез, — которого вызвали прописать успокоительное, долго и задумчиво смотрел на пациентку и нашел, что ее не следует оставлять без присмотра на слишком большое время.

Пока же он рекомендовал не оставлять ее одну на ночь, и отзывчивая Харриет переехала в гардеробную за розовой с серо-голубым комнатой Гэй, а дверь между комнатами ночью оставляла открытой.

Но сон не шел к одной только Харриет. Под действием опиата Гэй спала как убитая до самого рассвета. Утром экономка вносила на подносе грейпфрут, черный кофе и сухие тосты, и день безутешной вдовы начинался.

В комнате, известной как салон для завтраков, Харриет с завидным аппетитом поглощала овсянку, бекон с яичницей, иногда почки с беконом или грибы с крутыми яйцами, запивая кофе, поданный с гренками и мармеладом, а потом присоединялась к сестре, которая без особого энтузиазма готовила перед зеркалом лицо к встрече долгого, бесконечного, безрадостного дня.

Врач приезжал в Фалез сразу после окончания амбулаторного приема, и к тому времени, когда его длинная приземистая машина появлялась на дороге, Гэй уже знала, в каком платье принять гостя.

У нее было столько одежды, что Харриет иногда сомневалась, надевала ли сестра все свои наряды. Почему-то именно к визиту доктора Гэй теперь всегда старалась приодеться. Действительно, для сельского врача доктор Дрю выглядел весьма нехарактерно, и Харриет выяснила, что он и в самом деле не деревенский доктор, а просто «заменяет» настоящего местного аборигена, отбывшего ненадолго за границу.

Доктор Дрю был элегантным мужчиной лет сорока, и уже по одной лишь его машине можно было догадаться, что ему нет необходимости высиживать утренние и вечерние приемы пациентов или поздней ночью выезжать на вызовы, иногда заводившие прямо в болотистые пустоши, окружавшие затерянную в глуши деревеньку Фалез.

Доктор и Харриет сразу же невзлюбили друг друга... Или она невзлюбила его.

В свой первый визит к Гэй доктор попросил Харриет подождать за дверью и потом не извинился. Благодарная же и польщенная экономка, которую он не только не отправил за дверь, а, наоборот, фактически принудил остаться, после ухода доктора самодовольно объяснила, что, несмотря на недолгое знакомство, доктор Дрю посчитал ее достойной доверия ответственной особой, вот и не выгнал.

Харриет встретила уходящего врача в холле и, не скрывая враждебного огонька в глазах, осведомилась, что тот думает о состоянии ее сестры. Доктор Дрю с удивленным видом поднял брови.

— В каком смысле? — спросил он.

— В смысле, что вы о ней думаете?

— Ну, вполне очевидно, что ваша сестра перенесла шок... а женщина после внезапной потери мужа, естественно, испытывает некоторую подавленность, если не сказать большего, — продолжал врач с сухостью, в свою очередь откровенно удивившей Харриет. — Существующая статистика показывает, что даже в наше время большинство людей вступает в брак всего один-единственный раз в жизни. Поэтому реакция миссис Эрншо нормальна.

Харриет, испытывая растущую неловкость, попыталась уточнить:

— Меня интересовало состояние ее здоровья.

— И я удовлетворил ваш интерес. Думаю, можно ожидать состояние депрессии и нежелание участвовать в обычном течении жизни... возможно, на серьезный отрезок времени. За ней необходимо наблюдение, на случай, если проявятся симптомы, способные угрожать ее здоровью.

— Вы хотите сказать, что у Гэй могут возникнуть симптомы меланхолии?

— Вполне возможно, если она была очень привязана к мужу.

Харриет с неопределенным выражением посмотрела на него, и у доктора Дрю возникло впечатление, что в ее поведении было что-то уклончивое. Девушка явно хотела что-то сказать, но передумала.

Доктор обвел взглядом холл, восхищаясь стенными панелями и безупречным изгибом лестницы. Гэй оживила интерьер яркими красками: по лестнице с галереи стекала темно-синяя ковровая дорожка, а сверкающий пол устилала пара переливающихся цветами, как драгоценные ожерелья, ковров.

Комнатных растений не было: экономка посчитала, что миссис Эрншо не одобрит такого легкомысленного отношения к своему горю, но огромные вазы китайского фарфора, в которых обычно стояли букеты, как и портреты в галерее, говорили о богатстве.