Сьюзен Уорт - Укрощение любовью

— В таком случае, Луис, у тебя нет оснований для отказа сопровождать свою прелестную кузину.

Старик позвонил в колокольчик, и буквально через мгновение появился слуга с двумя костылями.

— Базилио, я иду в свой кабинет.

Габи молча сидела, наблюдая, как он медленно выходит из комнаты. Она почувствовала, что на глазах у нее выступают слезы. Сейчас, конечно, не время, но чуть позже она подберет для него щадящий курс физиотерапии и подыщет несколько подходящих упражнений в помощь этим высохшим мышцам. Конечно, за коротко время пребывания здесь нельзя надеяться и значительные результаты, но, по крайней мере, она постарается облегчить его постоянные боли.

Габи повернула голову к Луису и встретил так хорошо знакомую ей холодную усмешку. Но даже эта усмешка была лучше, чем выражение его глаз, которое она видела в своем сне наяву. И все-таки она должна объясниться с ним, раз и навсегда!

— Послушайте, Луис, — неловко произнесла Габи, хотя она предпочла бы более официальное обращение «сеньор Эстрадо». — Я хочу сказать несколько слов по поводу прошлой ночи.

Луис приподнял свою темную бровь.

— Прошлой ночи?

— Да, я очень сожалею.

— Нет нужды извиняться. Я уверен, что вы больше не повторите подобную ошибку. — Луис намеренно выдержал паузу. — Собаки специально тренированы для того, чтобы не пускать в имение непрошеных гостей.

Габи поджала губы. Она поняла, что Луис делает вид, что не понимает ее.

— Вы понимаете, что я имею в виду не это.

Он только пожал плечами.

— Ну, борзые могут настичь жертву разными способами.

— Пусть так. Но давай все же, кое-что проясним. Я не… ну, я не такая на самом деле.

— Неужели? — голос Луиса звучал лениво и был мягок, как шелк.

— Да, это так! — в ярости воскликнула Габи, для большей убедительности перегибаясь через стол. — И вы могли бы с таким же успехом…

— Тс-с-с. Вы слишком много говорите. Луис приложил палец к губам и, когда возмущенные слова замерли у нее на устах, он мягко и нежно, словно любовник, погладил кузину по щеке. Габи с удивлением раскрыла глаза, но затем, ощутив, что по телу разливается странное, словно наркотическое, ощущение, опустила глаза.

— Ну, что ж, посмотрим, малышка, — прошептал он, — посмотрим.

— Нет, — Габи подняла глаза и вскочила на ноги. — Послушайте, вы совсем не обязаны показывать мне имение! Я уверена, что вы найдете себе занятие получше.

— Вы недооцениваете себя, моя дорогая. Во всяком случае, на гасиенде «Маргарита», — он отодвинул стул и встал, внезапно замолчав, а затем также неожиданно закончил, — выполняется все, чего хочет дон Рамон.

Луис критически взглянул на Габи, как бы отвергая ее нарядное желтое платье.

— Это, конечно, не подойдет. Я полагаю, у вас есть джинсы?

— Вы должны и сами об этом знать, — огрызнулась Габи, — вы ведь, как ястреб, следили за каждым моим движением, пока я собирала вещи!

— Тогда идите и переоденьтесь, — он, как обычно, не обратил ни малейшего внимания на ее колкости, — а встретимся мы через пятнадцать минут в холле.

— Хорошенькое дело! Может быть, мне стоит управиться за пятнадцать секунд? — бросила Габи вдогонку Луису, когда тот уже взялся за дверную ручку.

Луис замер, а затем медленно повернулся и широким шагом направился к ней. Он стоял и молча смотрел на Габи сверху вниз, а когда она подняла на него взгляд, взял прядь ее каштановых волос и стал наматывать их на палец.

— А знаешь, моя маленькая кузина, — его голос теперь напоминал скрежет металла по стеклу, — я начинаю думать, что ты — самая своенравная и злющая женщина из всех, кого я имел несчастье встретить…

Словно в рассеянности, он продолжал накручивать ее волосы на палец. Габи почувствовала боль и поморщилась.

— Ты напоминаешь мне Далилу, прекрасную молодую арабскую кобылу. Когда она впервые попала в мои руки, у нее был такой же взгляд, как у тебя, бунтарский, беспокойный. Знаешь, что я с ней сделал?

— Пристрелил, наверное, и отвез на ближайшую мыловаренную фабрику?

— О Господи, конечно же, нет! Это было бы слишком расточительно и грубо по отношению к такой красоте. Нет… Я выдрессировал ее. И, в конце концов, мы оба получили от этого удовольствие. А теперь я должен приручить тебя.

Луис медленно потянул на себя прядь ее волос, и Габи пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать стон. Но наконец, он отпустил волосы.

— Итак, пятнадцать минут, дорогая.

Когда Габи спустилась в холл, Луис уже ждал ее, стоя к ней спиной. Он не слышал шагов Габи, заглушаемых пушистым китайским ковром, и она замерла в ожидании. Луис был одет в безукоризненного покроя кремовые бриджи, черные лакированные сапоги для верховой езды и белую рубашку для игры в поло. Одежда так красиво облегала его фигуру, словно была сшита на заказ. Скорее всего, так оно и было. Да, что и говорить, это был великолепный самец…