Сьюзен Уорт - Танго для двоих

Едва увидев ее, Джей Пи Харрингтон ощутил восхищение и ледяной ужас одновременно.

Одна среди открытого пространства, не обращая внимания на рев приближающихся танков, сотрясавших джунгли, женщина, пригнувшись, самозабвенно щелкала фотоаппаратом.

Уж в чем, в чем, а в опасности Джей Пи разбирался.

Иностранный корреспондент в третьем поколении, он думал, что за свои без малого сорок лет видел все и может все. Но сейчас был вынужден признать, что такое он видит впервые.

— Это еще что за черт? — буркнул он сгорбившемуся за ним человеку.

— Зовут Кэт Кайли. — В невозмутимом тоне Пола Коллинза, прошедшего не меньше сражений, чем сам Джей Пи, мелькнула нотка восхищения. — Из новеньких. Внештатный корреспондент Юнайтед Пресс Интернэшнл. Хороша, а?

— Сумасшедшая. Даже больше, чем ты. — Джей Пи не мог отвести от женщины глаз.

— Гм… твоя соотечественница.

Трижды «ура» нашим янки, подумал Джей Пи. Но это только если ей повезет уцелеть. Теоретически иностранный корреспондент в горячей точке защищен законом, но попробуйте объяснить это молодому необстрелянному солдату, который сначала стреляет и только потом спрашивает.

Среди густых зарослей центральноамериканских джунглей ворочались танки. Сердце Джей Пи замерло: еще минута, и Кэт Кайли будет окончательно отрезана. А она тем временем, оказавшись между двух огней, заметалась.

Пол пробормотал молитву. Однако даже самая пламенная молитва не спасла бы ее.

В среде корреспондентов-международников существовал свой кодекс чести, и Джей Пи неукоснительно ему следовал. Этот кодекс требовал не оставлять без помощи своего, даже если этот «свой» совершенно выжил из ума.

Джей Пи сбросил журналистскую амуницию.

— Помянешь меня в своих молитвах?

Глаза австралийца округлились:

— Провалиться мне, если ты не собираешься за ней!

— А у тебя есть план получше?

— Нет, но… я думал, я один здесь сумасшедший.

И Пол издал такой стон, что Джей Пи опять взглянул на него:

— Знаешь, Коллинз, это самое лестное, что ты обо мне когда-либо говорил. Вставь этот звук в мою эпитафию. Ладно? А еще лучше, возьми себя в руки и подгони наш грузовик.

— Сделаю. — Пол Коллинз снова вгляделся в сокращающееся между фотокорреспонденткой и танками расстояние. — Надеюсь только, что она стоит того, приятель.

Под это благословение Джей Пи сиганул, как камень из пращи, и подлетев к ничего не подозревавшей женщине, прыгнул на нее сзади. Они покатились в клубах пыли, но Джей Пи ухитрился заметить и буйные рыжие волосы, и безумные зеленые глаза. И еще она была молода, так молода, что у него перехватило дыхание.

Но еще больший шок он испытал, когда девушка начала вырываться, словно дикое животное, которое не понимает, что нуждается в спасении.

Обезумев от страха, Кэт сражалась за свою жизнь. Если она и получила что-то от своего несладкого детства, то именно эту готовность к сопротивлению. Кэт беспощадно, как в уличной драке, отбивалась кулаками, локтями, коленями. Даже зубы пошли в ход.

От Джей Пи, воспитанника частных художественных школ Коннектикута, потребовалось немало сил, только чтобы удерживать ее на земле.

И все-таки женщина весом в сто двадцать фунтов (да и любая другая), как бы упорна она ни была, не может долго сопротивляться мужчине, который вдвое тяжелее ее и к тому же не собирается отступать.

Джей Пи, навалившись на нее всем телом, одной рукой захватил запястья и заломил ей руки за голову, пригвоздив к земле, а другой закрыл рот.

Пойманная в ловушку, беспомощная, Кэт почему-то вспомнила о матери, которая ценой безумной экономии подарила ей на пятнадцатилетие первую фотокамеру; о матери, оказавшейся жертвой брачного обета; о матери, которая всегда покорялась силе.

Решив, что она успокоилась, Джей Пи слегка подвинулся. Совсем чуть-чуть, но для Кэт этого оказалось достаточно — она немедленно взвилась и укусила его, да так сильно, что выступила кровь.

— Черт возьми! — воскликнул Джей Пи, разглядывая следы зубов на коже.

Кэт вдруг притихла:

— Вы американец?

— По крайней мере «Нью-Йорк таймс» считает именно так. — Он не мог оторвать взгляд от ее ярких зеленых глаз. — Джей Пи Харрингтон, бюро Нью-Йорка. Если бы мы встретились при иных обстоятельствах, я сказал бы, что рад встрече, но сейчас просто пытаюсь спасти вас, маленькую идиотку.

— Спасти от чего? — прошипела она.