Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи

— Я вам не рабыня! — вскипела Жулия, но тотчас же взяла себя в руки и продолжила невинным тоном: — Простите, я оговорилась. Хотела сказать: «они мне как родственники».

Франсиска посмотрела на нее с недоверием, но тоже предпочла не обострять внезапно возникший конфликт.

А тут как раз домой вернулась Беатриса, и внимание Франсиски полностью переключилось на нее.

— Здравствуй, мама, я вернулась, — сказала Беатриса с такой легкостью, словно пришла домой после обычной прогулки.

— Напрасно, — невозмутимо ответила Франсиска, продолжая пребывать в образе Железной Руки. — Можешь идти обратно.

Еще живя у Винченцо, Беатриса не раз представляла, что ее возвращение домой будет именно таким, и это ее пугало. Но теперь, после сладостных поцелуев с Марселло, жизнь предстала перед ней в новых, радужных, красках, и на этом фоне разрыв с матерью показался Беатрисе всего лишь ничтожно мелкой размолвкой, которую можно легко уладить. Поэтому она не испугалась грозного тона матери и не обиделась на нее, а просто улыбнулась и сказала:

— Да ладно, мама, не сердись. Я погорячилась, прости меня. Если бы ты знала, как я по тебе соскучилась!

Она подошла к Франсиске, собираясь обнять и поцеловать ее, но та все же отстранила ее рукой:

— Иди к себе в комнату, живи здесь, но никогда не заговаривай со мной об итальянцах!

— Спасибо, мама, — ответила Беатриса, не желая с ней спорить.

Она отправилась в свою спальню, и вслед за ней туда прошмыгнула Жулия.

— Как я рада тебя видеть! — сказала она. — Я знала, что дона Франсиска тебя простит. Она и Маурисиу готова простить, если он будет жить тут один, без Катэрины.

— Он никогда на это не согласится.

— Да, пожалуй, — вынуждена была признать Жулия. — Но дона Франсиска очень переживает из-за Маурисиу, только старается скрыть это. После вашего ухода она стала еще жестче обращаться с рабочими, срывает на них свое плохое настроение.

— Мне жаль ее, — вздохнула Беатриса. ~ Если бы отец был жив, мама бы легче справилась с этими трудностями. Ей очень его недостает! Поэтому она до сих пор и носит траур. Хотя я, честно признаться, уже не могу видеть ее во всем черном.

— Да, можно было бы уже и снять траур, — поддержала ее Жулия? Как-никак три года прошло!

— Ну что ж, — развела руками Беатриса, — мой отец был замечательным человеком, он достоин такой верности.

Жулия на сей раз промолчала, а позже, пересказывая этот разговор своей бабушке Рите — старой негритянке, всю жизнь проработавшей служанкой в доме Марсилиу и по старости уступившей свой пост внучке, — заметила с усмешкой:

— Беатриса не знает, каким на самом деле был ее отец!

Марселло примчался домой вприпрыжку, с улыбкой до ушей, и Констанция сразу же заподозрила, что это как-то связано с Беатрисой.

— Перестань ухлестывать за учительницей! — строго сказала она. — Хватит и того, что у меня зять из этой проклятой семейки!

— Мама, ты зря беспокоишься, — чмокнул ее в щеку Марселло, а Катэрине тихонько шепнул: — Не могу же я сказать ей, что сегодня луна спустилась с небес и поцеловала меня!

— Ты и правда будь осторожнее, — посоветовала ему Катэрина, — а то получится, как у меня с Маурисиу.

— Но у вас же все хорошо кончилось! — возразил ей Марселло.

— У нас все только начинается, — вздохнула Катэрина, успевшая понять уже в первый день после свадьбы, что ее жизнь с Маурисиу будет отнюдь не безоблачной.

Маурисиу тоже это понял, правда, не так скоро.

Поначалу он вел себя в доме Винченцо как гость: следуя своим давним привычкам, просыпался поздно, когда остальные члены семьи и Фарина уже вытирали десятый пот со лба, потом пил кофе, приготовленный Констанцией, потом читал, готовясь к вечерним занятиям в школе. И так, незаметно для него, наступало время обеда. Катэрина возвращалась с плантации, они с Маурисиу целовались в своей комнате. А затем шли обедать.

Маурисиу садился за стол вместе со всеми, не испытывая угрызений совести оттого, что ест чужой хлеб, да его в этом никто и не упрекал. Но однажды он услышал, как Винченцо сказал Фарине:

— Одни убытки у меня от Катэрины! Все деньги угрохал на свадьбу, а взамен получил только лишний рот.

— Ничего, скоро у тебя появится богатый наследник! — засмеялся Фарина.

— Да, и его тоже надо будет кормить, — проворчал Винченцо. — А Катэрина через пару месяцев уже не сможет работать на плантации. Так что у меня будет полон дом нахлебников!

Маурисиу бросило в жар от этих слов тестя. Нахлебник! Это было сказано о нем, о Маурисиу! И этот горе-шутник Фарина мерзко хохотал, говоря о богатом наследнике. Ясно же, что он имел в виду не столько будущего ребенка, сколько самого Маурисиу — тоже богатого наследника, у которого нет в кармане ни сентаво, потому что мать не дает ему денег, а в школе он преподает бесплатно. Стало быть, все правильно, он и есть нахлебник!