Мария Менто: Лето нашей тайны. Убийство на пляже любви.

Лоб Артурзинью покрылся холодным потом, но он совладал с собой и распорядился:

— Оденьте их! Перенесите в гостиную, пусть там беседуют! Потом вызовите полицию. Маме о спальне ни слова!

Сервулу почтительно наклонил голову. Когда Шику вошел в ателье, он увидел мертвого Зе Паулу, сидящего в кресле, и напротив него Сонинью в красном платье за чашкой кофе.

Обоих мертвецов он немедленно отправил на экспертизу в Кампу-Линду. Установив, что выстрелы слышал его отец Сервулу, который находился в доме, стал составлять протокол и записывать свидетельские показания. Ателье он опечатал — до поры до времени всем, включая домашних, вход в него был запрещен. Шику не понравилось, что раньше полиции на место прибыли сын покойного и врач Орланду де Пайва. Да и идиллическая парочка в гостиной его не убедила. Расследование будет нелегким, но он любил трудности, иначе не работал бы в полиции. Другое дело, их примирение с Амандой. Он-то рассчитывал пронести эту ночь дома, но, как видно, не судьба.

Его семейная жизнь напоминала скачки с препятствиями. О жене он мог сказать одно: его норовистая кобылка непременно взбрыкнет. Но вот когда? На каком месте? Это по-прежнему оставалось для него загадкой. Рано утром, встав с левой ноги и отправляясь к себе на кожевенную фабрику в Кампу-Линду, Аманда могла наброситься на него за завтраком:

— Когда ты научишься держать правильно вилку, деревенщина?!

Нельзя сказать, что подобный вопрос, да еще заданный в соответствующем тоне, не обижал его. Особенно поначалу. В раздражении он отправлялся в свой полицейский участок, и, случалось, оставался там ночевать. Но тогда Аманда являлась к нему сама, нежная, страстная, нетерпеливая. Она пылала таким любовным огнем, что он никогда не мог ей отказать и вновь попадал в сети своей переменчивой сирены.

«Ад и рай» — так отзывался он о своей семейной жизни и не желал для себя ничего иного. Ну, разве только, чтобы Аманда стала более нежной и кроткой. Шику был вынужден расспросить и жену в качестве свидетельницы. Как-никак она одна из последних видела покойного Зе Паулу. Но что она могла рассказать ему? Да ничего нового. Он нисколько не сомневался в том, что увидит злобный и торжествующий огонек в ее глазах при известии о смерти ее недруга. И он мгновенно вспыхнул, этот огонек. Ему было жаль Аманду — она так нерасчетливо тратила себя на ненависть и злобу. Но что он мог поделать, если ночами ее мучил один и тот же кошмар: она видела во сне качающуюся на волнах яхту и не могла помочь отцу взобраться на ее борт. Тогда она кричала во сне и плакала, а он утешал ее нежными поцелуями. Здоровый, сильный, спокойный, он чувствовал себя в ответе за своего большого обездоленного ребенка.

Аманда никак не могла поверить, что ее отца нет в живых. Тела его не нашли, и свидетельство о смерти близкие могли получить только спустя пять лет. Аманда считала его живым и требовала, чтобы сестра и мать считали так же. Она частенько устраивала матери скандалы из-за доктора Орланду, который приходил к ним в дом как врач, наблюдающий за здоровьем ее младшей сестры Лижии, но частенько задерживался, болтая с доной Илдой.

— Нечего ему у нас делать, — шипела Аманда. — Как тебе не стыдно?

— Нисколько, — спокойно отвечала Илда, — вот уже три года твоего отца нет в живых. Это большой срок, и я имею полное право проводить время с тем, кто мне нравится.

— Отец жив! — яростно утверждала Аманда.

— Он мертв, — спокойно возражала Илда. — У него был нелегкий характер, но что, правда, то, правда, тебя он любил больше всех нас, и поэтому тебе труднее, чем нам, поверить в его гибель.

— Я запрещаю тебе встречаться с доктором! — настаивала на своем Аманда. — А Лижия не смеет встречаться с Гуту! Он наш враг! Он из вражеского дома!

— Не вмешивайся в личную жизнь ни мою, ни твоей сестры, — окорачивала ее мать.

— Если вы обе полностью лишены чувства собственного достоинства, то мне приходится стоять на страже чести семьи! — гордо заявляла Аманда и, тряхнув головой, удалялась.

Илда с вздохом смотрела ей вслед. Нет, Лижию она в обиду не даст. Девочка находилась в таком тяжелом психическом состоянии, она чуть ли не пыталась покончить с собой, поэтому они и провели столько времени в Швейцарии — там прекрасные лечебницы санаторного типа. Все шло прекрасно, Лижия успокоилась, повеселела. У нее появился интерес к жизни. Илда смотрела на нее и радовалась. Девочка даже начала кататься на горных лыжах. Но сказалась непривычка к куда более суровому климату — Лижия подхватила воспаление легких. Сейчас она была еще довольно слабенькой, но зато полной желания жить и радоваться. И мать не препятствовала ей в этом. То же советовал и доктор Орланду.