Элизабет Лоуэлл - До края земли

Здесь было все, что нужно фотографу, и гораздо больше, чем Кэт надеялась получить в самых смелых своих мечтах. В шкафу лежали даже четыре фотоаппарата и набор объективов – точно такие же, как она продала. Казалось, Харрингтон опасался, что Кэт не сумеет приспособиться к другим моделям фотоаппаратов и объективов.

Она в оцепенении взирала на все это богатство, пытаясь прикинуть в уме его стоимость. Широкоугольный объектив, который Кэт держала в руках, был новейшей моделью “Никона” и стоил больше пяти тысяч долларов. Большой новый автоматический объектив с переменным фокусным расстоянием – по меньшей мере пятнадцать тысяч. Кэт знала его цену, поскольку собиралась купить себе такой, как только появятся деньги.

Она усомнилась, что Харрингтон сказал правду и оборудование, которым нашпигована крошечная каюта, действительно предоставила ей фирма “Никон”. Скорее всего он сам купил все это.

Или Трэвис.

Движимая любопытством, Кэт открыла все шкафы в каюте. И молча замерла, изумленно взирая на сложнейшую компьютерную систему, соединенную с цифровой видеокамерой. Тут было все: планшетный сканер, сканер для слайдов, профессиональный принтер, качество печати которого соответствовало качеству фотографий.

Но даже если бы Кэт пожелала вернуться для вдохновения в двадцатое столетие, то на этот случай в каюте, в точном соответствии с ее потребностями, была оборудована морская фотолаборатория. Здесь стоял холодильник, набитый пленкой. С помощью хитрых приспособлений, позволяющих нейтрализовать неизбежную качку, было подвешено устройство для проявки слайдов. Рядом располагался новый аппарат для их копирования – куда лучше того, что стоял у нее дома. Она увидела здесь и обычную систему для увеличения и печати фотографий.

В этой каюте – мечте фотографа – было все, что можно купить за деньги. Кэт оглядывала каюту, надеясь почувствовать удовольствие, радость, возмущение или… хоть что-нибудь.

Фотоаппараты, наверное, купили совсем недавно, но такую каюту невозможно спроектировать и оборудовать за несколько дней – ни за какие деньги. Это, несомненно, было сделано в то время, когда Трэвис пытался уговорить ее уплыть вместе с ним от надвигающегося шторма.

“Поедем со мной. Авалон. Энсенада. Или еще дальше – Гавайи, Папеэте. Сейшелы, Тасмания или Китайское море. В любое место на этом свете, где дует ветер, а он дует везде, Кэт. Едем со мной”.

А потом, когда она сказала ему, что беременна, шторм все-таки разразился над ней и оставил ее в одиночестве.

Кэт медленно огляделась, ощущая прикосновение Трэвиса в каждой полированной доске, в талантливо спроектированной лаборатории, в замечательном компьютерном оборудовании, в необыкновенной симметрии. Самые обычные вещи были преобразованы умом Трэвиса в обольстительную красоту, сотворенную его умелыми руками.

Вдруг, будто рябь на гладкой поверхности воды, какое-то смутное чувство коснулось души Кэт. Это чувство, подобное дуновению теплого ветра, грозило растопить толстый лед, а значит, угрожало и ей. Кэт вздрогнула всем телом.

Она тщательно и не спеша уложила фотооборудование, закрыла шкафы и, поднявшись на палубу, соприкоснулась с вечной гармонией океана, когда судно расправило паруса и вышло из гавани. Стоя у поручня, Кэт смотрела на быстро удаляющийся берег Калифорнии.

Ветер трепал ее волосы, солнечные лучи ласкали лицо, вкус морского воздуха напоминал о недоступных слезах.

Кэт простояла на палубе весь день и только после того, как на море опустилась темнота, пошла вниз. Открыв свой чемоданчик, она вспомнила, что не взяла с собой пижамы.

“Все, что тебе понадобится, есть на яхте, абсолютно все, даже одежда. Клянусь Богом”.

– Все к лучшему, – устало сказала себе Кэт. – Клянусь Богом.

Выдвинув кипарисовые ящики из-под своей койки, она осмотрела их содержимое. Здесь была одежда всех стилей, но только одного размера – ее.

Харрингтон оказался прав. В ящиках было все, что нужно, в том числе и две шелковые ночные сорочки изумрудного и фиолетового цвета. Но Кэт они не понравились.

В другом выдвижном ящике, стоявшем в дальнем углу, она нашла черную футболку, мягкую после многократных стирок и пахнущую кипарисом. Кэт разделась и натянула футболку.

Футболка оказалась слишком большой. Только один человек мог носить ее.

Кэт отогнала эту мысль. Лучше уж носить футболку Трэвиса, чем сексуальные шелковые одеяния. Опустившись на койку, она услышала шум ветра, и шипение воды под килем, и тихий плеск волн, укачивавших ее. Сквозь ромбовидный иллюминатор над койкой мерцали звезды. Наконец Кэт уснула.