Мэхелия Айзекс - Новая встреча

Молчание на другом конце линии становилось зловещим, и хотя Конни прекрасно понимала, как болезненно было для родителей покойного мужа все, что касалось смерти их сына, все же было бы желательно, чтобы свекровь, прежде чем подойти к телефону, собралась с мыслями.

— Значит, ты не получала письма? — спросила Агнес.— Насчет… насчет государственного переворота в Лхорге? — смущенно добавила она. — Хотя… Джордж говорил мне, что тогда бы ты позвонила.

— Заговор в Лхорге?

Конни совершенно не понимала, каким образом государственный переворот, произошедший в стране, где Говард повстречал свою смерть, мог представлять для нее интерес. Она предпочитала вообще не вспоминать о Лхорге, а новость о том, что убийцы ее мужа превратились в законное правительство, была бы особенно невыносима.

— Да, государственный переворот, — повторила Агнес.

Интересно, подумала Конни, не собираются ли они официально признать смерть Говарда? Не собираются ли эти лицемеры устроить что-то вроде памятника? Меньше всего ей хотелось бы возвращаться к этим неприятным воспоминаниям.

— Какие-нибудь проблемы? — сдержав раздражение, сказала она как можно более любезным тоном.

— Можно сказать и так, — возбужденно ответила Агнес. — О, Констанция, какая это чудесная новость!

Внезапно Конни почувствовала себя виноватой. Она считалась только с собственными чувствами, хотя было очевидно, что мать Говарда эта новость радовала. По правде говоря, проводя все больше и больше времени в компании Адама, Конни стала пренебрегать родителями мужа. Как давно она у них не была?

— Агнес…

Конни не знала точно, что хотела сказать, но свекровь прервала ее.

— Говард жив! — вскричала она и тут же разразилась бурными рыданиями.

Можно было слышать, как выругался отец Говарда, вырвавший у жены трубку.

Комната словно закружилась вокруг нее. Конни была рада, что сидит, но чувство потери равновесия все-таки вызвало легкую тошноту. Вцепившись в ручку кресла, она пыталась уверить себя в том, что с Агнес, должно быть, случилось нечто вроде временного умопомешательства. Какой бы ни была эта новость, Говард живым быть не мог.

— Констанция!

Конни с трудом сообразила, что теперь с ней разговаривает Джордж Барнет, и этот голос, так похожий на голос бывшего мужа, отрезвил ее. Она знала, что Джордж собирается посоветовать ей не обращать внимания на слова жены, но от них — в чем-то таких трогательных, а в чем-то и жестоких — не так легко было отделаться.

— Констанция, — вновь позвал Джордж, а потом проговорил более мягко, — Конни. — Он вздохнул. — Боже, извините, дорогая. Агнес обещала только спросить, не получили ли вы письмо, и вовсе не собиралась говорить остального.

— Чего остального? — дрожащим голосом спросила Конни, изо всех сил пытаясь оставаться спокойной. — Я просто никак не могу понять, почему вы решили, что меня может интересовать государственный переворот в Лхорге? Они что, собираются создать мемориал невинных жертв?

— О, Конни!..

Теперь Джордж казался таким расстроенным, что ей захотелось хоть чем-то утешить его. Вероятно, какое-то письмо все-таки было, и Агнес непонятным образом уверила себя в том, что Говард все еще жив. Как это должно быть ужасно для ее мужа!..

— Все в порядке, — сказала она, забывая про собственные переживания. — Агнес, вероятно, просто ошиблась. Если я могу чем-нибудь помочь, не стесняйтесь звонить. Наверное, нам всем предстоит какая-нибудь траурная церемония…

— Конни!..

По всей видимости, ее слова отнюдь не успокоили Джорджа. Оставалось надеяться, что он не счел ее бесчувственной. Кому может понравиться предположение об умственном помрачении близкого человека, но, с другой стороны, если бы Джордж сомневался в здравости рассудка Агнес, вряд ли он позволил бы ей звонить.

— Констанция, — еще раз повторил он, возвращаясь к более официальному тону, что заставило ее с облегчением улыбнуться. — Вы ведь слышали, что сказала Агнес?

Конни кивнула, но тут до нее дошло, что Джордж не может ее видеть.

— Да, конечно.

У Джорджа вырвался стон.

— Вы слышали, Конни. Но вы не слушали. Боже, я ведь знал, что надо было не звонить, а приехать! Но погода была просто отвратительной, а мы оба простужены…

— Подождите, — прервала его Конни. — Неужели… неужели вы хотите сказать, что в словах Агнес есть какая-то доля правды и появились сомнения… в смерти Говарда?

— Не сомнения, нет. — Похолодев и дрожа всем телом, Конни слушала слова свекра. — Никаких сомнений не осталось, дорогая. Говард действительно жив. Все эти четыре года он провел в плену у повстанцев.