Мэхелия Айзекс: Чужая женщина

Папа, прости меня. Прости меня, папа, я предал тебя. Предал в мыслях, предал сердцем... Тебя, сильного, красивого, самого прекрасного папу в мире, того самого, который учил меня ездить верхом и не бояться падать с лошади. Того самого, который приносил мне в детстве погремки гремучих змей и рассказывал лучшие в мире сказки про гордых и смелых воинов-индейцев. Того самого, который всегда умел выслушать меня и никогда не обижался на мальчишеские грубые выступления. Того самого... помнишь, как я убежал в Аризону и подбил на это младшего брата? Сестра, разумеется, наябедничала, за нами отрядили поисковый отряд, и к вечеру ковбои с соседнего ранчо нашли нас с братом в горах. Малыш плакал навзрыд. Сосед – и твой друг детства – не стерпел и дал мне подзатыльник, сестрица с нетерпением ждала, когда ты нас выдерешь, а ты, мой большой папа, непонятно усмехнулся, взял меня за ухо и отвел к себе в кабинет. Здесь висела огромная карта нашего каньона и вообще всего Техаса, ты ткнул пальцем в какую-то точку и сказал: «Надо было взять правее, балбес. За этим перевалом пропасть, а индейская тропа проходит чуть выше и правее. Стыдись, балбес, ведь ты наполовину сиу...». И все. Ни шлепка, ни подзатыльника.

Через месяц мы с братом знали все тропы в каньоне, умели разжигать огонь без спичек, спать на голой земле, не замерзая, и питаться тем, что растет под ногами. Этому всему научил нас ты, папа, хотя именно в этот месяц в Персидском заливе пропали твои самые лучшие танкеры.

Ты вообще всему меня научил, ты дарил себя без остатка, не требуя в ответ ни внимания, ни благодарности.

А я тебя предал. Я украл твою женщину.

– Это и есть...

– Да, сэр. Не то, что вы ожидали увидеть, не так ли?

Обадия Джоунс позволил себе легкую сардоническую ухмылку. Нет, пожалуй, только намек на легкую сардоническую ухмылку.

Маркус Рэндалл изогнул бровь. Его появление в родном доме прошло совершенно незамеченным, и теперь он вовсю этим пользовался, разглядывая отца и его спутницу. Достойную пару окружали гости, слетевшиеся со всего Техаса, чтобы засвидетельствовать свое почтение мистеру Бенжамену Рэндаллу, возвратившемуся после долгого отсутствия на родное ранчо «Оазис».

Мистер Бенжамен Рэндалл практически не изменился за последние лет десять, но Марку активно не нравилось то, как спокойно и властно его папа обнимает за плечи юное создание женского пола.

Впрочем, Обадия прав. Марк ожидал, что создание окажется более юным. Этакая нимфетка-блонди, если верить словам сестры. Собственно, Анжела названа ее «белобрысой фифочкой, забравшейся в душу и в постель к папе», и, хотя Марк знал Анжелу и особенности ее язвительного ума с детства, образ фифочки успел запасть ему в душу.

Он пока еще не совсем понял, приятно ли ему полное разочарование в нарисованном заранее образе, но женщина, стоявшая рядом с папой, никак не походила на легкомысленную нимфетку.

Милое, интеллигентное лицо, высокие скулы, искрящиеся глаза, чувственный рот... Золотистые волосы собраны в скромный пучок на затылке, лишь несколько локонов выбилось на висках, но зато эта скромная прическа позволяет оценить лебединый изгиб точеной шеи.

– Обадия? Ты прав, Я думал, она моложе.

– Ну да. И осмелюсь заметить, она не так проста. Во всяком случае, от нее нелегко будет избавиться.

Марк смерил секретаря снисходительным взглядом своих угольно-черных глаз.

– Ошибаешься, мой друг. Я неплохо знаю жизнь. Так вот, все на свете имеет свою цену. Другими словами, купить можно и ангела, лишь бы не ошибиться в цифре на чеке. А уж женщину... Впрочем, и мужчину тоже.

Обадия недоверчиво взглянул на хозяина.

– Вы и меня причисляете к таким, мистер Маркус?

– О тебе речь не идет.

– Вы не ответили.

– Хорошо, отвечу. Надеюсь, что нет. Я доверяю тебе и как секретарю, и как другу. Другие могут оказаться не столь щепетильны.

– Маркус... Не все женщины похожи на Лизу. О, простите. Это не мое дело, и я не должен... Так что же вы намерены предпринять?

– Сейчас? Подойду к папе, сообщу, что я приехал, попрошу представить меня очаровательной миссис Рэндалл. Или мне стоит называть ее маменькой?

На лице Обадии отразилась откровенная тревога.

– Осторожнее, мистер Маркус.

– Я всегда осторожен, и ты это знаешь лучше других. Успокойся, старый друг. Я не собираюсь сбрасывать все козыри в самом начале игры.

Марк улыбнулся Обадии, повернулся и легкой упругой походкой двинулся через всю комнату. На самом деле у него внутри все кипело. Папа с ума сошел, не иначе.