Мэхелия Айзекс - Чужая женщина

– Я... я пробовал стучать к тебе, но никто не ответил. Да неважно это, честное слово! Я вижу, ты сейчас занят...

Слова почему-то комом застряли в горле. Марку было невыносимо тяжело. Он прокашлялся.

– В любом случае, мое дело может подождать до завтра.

– Я очень на это надеюсь, сын.

Беижамен Рэндалл мерил сына таким взглядом, что сомнений не оставалось: он ждал, когда Маркус закроет дверь с другой стороны. Марк так и сделал, бросив на Сару лишь один короткий взгляд на прощание.

В коридоре он притормозил и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Его здорово путали собственные реакции. Руки тряслись, в ногах появилась какая-то мерзкая слабость, а самое главное – ему совершенно не хотелось уходить, хотя это было бы самым естественным желанием в данной ситуации. Перед глазами стояло видение: Сара Аннабел Джонсон в объятиях престарелого Бенжамена Рэндалла. Это не просто раздражало, это бесило.

Марк оглянулся через плечо, внезапно испугавшись, что кто-то увидит его в таком состоянии, однако в коридоре никого не было. Папа и Сара, судя по всему, спокойно продолжили заниматься тем, чем занимались до его появления. Чтоб им пусто было.

Марк энергично выругался про себя, еще раз глубоко вздохнул и направился к лестнице, ведущей в нижний холл. Надо будет заняться этим всерьез и повлиять на папу. Думать надо головой, а не... Особенно в папином возрасте.

А сам-то ты чем думаешь, Маркус?

В гостиной было пусто, тихо и даже прохладно. Словно и не приходили гости. Все-таки Анжела, надо отдать ей должное, великолепный организатор подобных сборищ, а также внимательная хозяйка. Все уже было убрано, мебель расставлена по местам, в хрустальных вазах благоухали букеты цветов, почти полностью изгнав из огромной комнаты запах дорогого табака и чужих духов. Жаль, что нельзя распахнуть настежь огромные стеклянные двери и впустить вечернюю свежесть, настоящую, не из кондиционера, потому что в это время года в дом немедленно налетят полчища комаров, москитов и прочих жужжащих и звенящих врагов человечества. До смерти закусают, если зазеваться.

– Вам что-нибудь подать, сэр?

Нервы сдали, и Марк Рэндалл, широкоплечий красавец с фигурой атлета, подскочил на месте, немедленно покрывшись холодной испариной. Дворецкий почтительно замер у бара, и Марк некоторое время разрывался между двумя желаниями: отругать дворецкого за бесшумное появление и велеть подать себе бутылку скотча. Второе желание явно побеждало. Было бы чудесно: взять бутылочку, забраться в дальний уголок ранчо, там есть летний домик для ковбоев, запереться и напиться до полусмерти.

Но ведь он сын своего отца! Рэндаллы не прячутся в кусты и не заливают беды морем виски. Они идут и решают проблему.

– Нет, Энтони, благодарю, ничего не нужно.

Дворецкий поклонился и исчез. Как это у него получается? Надо будет спросить у Обадии, он тоже мастер на подобные штуки.

Марк почти упал в мягкое кресло и мрачно уставился в лиловые окна. Именно в этом положении через сорок минут его нашел Обадия Джоунс. Почти совсем стемнело, и в гостиной не были зажжены лампы, однако Обадия прекрасно видел в темноте. Он уже принял душ и переоделся к ужину, а в гостиную пришел, повинуясь некоему внутреннему чутью.

– Полагаю, ваша сестра и оставшиеся гости собрались в библиотеке, Маркус. А вы что здесь делаете? Жалеете себя?

– Попридержи язык, дорогой Обадия.

Секретарь желчно усмехнулся, не обратив внимания на довольно резкий ответ.

– Вы похожи на пса, поджавшего хвост, Марк. На впавшего в немилость фаворита. На... Что произошло? Она показала вам свои карты, и вы увидели, что у нее пять тузов на руках?

– Не смешно! Есть что-нибудь выпить?

Обадия нарочито вальяжно сунул руки в карманы и обвел комнату скучающим взглядом.

– Навряд ли. Почему бы вам не присоединиться к остальным? В библиотеке есть отличный бар, и он не заперт, в отличие от здешнего.

– Проклятие! Я знаю! Слушай, а почему бы тебе самому не отправиться в библиотеку? Я не расположен вести дружескую беседу.

– Почему?

– Потому что! Обадия, не испытывай моего терпения и не бери на себя больше, чем следует. Ты не мой наставник, а мне не пятнадцать лет.

Никакой реакции. У маски Тутанхамона больше мимики, чем у Обадии Джоунса.

– Итак, вы проиграли?

Марк вскочил, и темные глаза полыхнули таким яростным огнем, что Обадия слегка отступил, впрочем не слишком испугавшись. Заметив это, Марк тоже взял себя в руки.