Франсуаза Бурден - Нежность Аксель

— В такое время я предпочитаю бренди! — прокричал ей вслед Джервис.

Он повернулся к брату, чтобы убедиться, что тот достаточно хорошо укрыт.

— Это не андалузское солнце, правда? Но как для Лондона, то будем считать себя счастливчиками. Когда ты вернешься, Бен? Мне уже тебя не хватает.

— Мне нужно осмотреть конезавод в конце месяца.

— Тогда воспользуйся этим, чтобы побыть немного

с нами. Грейс будет рада тебя повидать, и у меня будет повод провести несколько дней в деревне. Я уверен, что Аксель прекрасно справляется и без тебя.

— Чаще всего она ни в ком не нуждается, — признал Бенедикт.

— Даже в дружке?

— Насколько мне известно — нет, но она очень скрытная.

Он улыбнулся, вспомнив о том, что, несмотря на все усилия Аксель, он догадался о ее связи с Антоненом. И всякий раз, когда она находила какого-то мужчину привлекательным, он замечал это.

— Это необычная девушка, — добавил он вполголоса.

— Ты по-прежнему без ума, от нее, и так было всегда. Но признай, есть от чего.

— Откровенно говоря, Джервис, кем бы я был сегодня без Аксель? Ты отдаешь отчет в том, что судьба конюшни долгие месяцы зависела от этой девчонки?

Все время, пока Бенедикт был прикован к постели в клинике, он очень волновался за внучку. Он воображал ее одну на беговых дорожках — хрупкую девушку, отдающую приказы в надежде, что они правильные. После их ежедневных разговоров по телефону он плакал — от умиления или от отчаяния. Он говорил себе, что она не справится, что ей всего восемнадцать лет и она не выдержит этого бессмысленного пари, он пытался шевелить ногами, но не мог добиться ни единого движения. Он приподнимал одеяло и смотрел на свои неподвижные ступни и омертвевшие колени, а когда снова в отчаянии опускался на подушку, то порой ему хотелось пустить себе пулю в лоб.

— Пенни за твои мысли, — мягко сказал Джервис. — Где ты витаешь?

— Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе! Если бы на месте Аксель был Норбер… Это его очередь, он был бы как раз в нужном возрасте, чтобы принять у меня дела. И он был готов. Но она… Мне пришлось все начать заново, поколение выпало, а у меня не было времени закончить. Мы с ней связаны одной цепью. Настоящий акробатический номер, уверяю тебя. Несмотря на то что она очень способная, я знал, что люди не воспринимали ее всерьез. И я боялся, что черная полоса продолжится, что мы никогда не выберемся из туннеля…

— Сейчас, Бен, счастливая звезда снова улыбнулась тебе.

— Но она потеряла несколько лучей!

Братья обменялись долгими взглядами, и Бенедикт закрыл глаза, чтобы отогнать горькое чувство.

— О, тебе только пледа на коленях не хватает! — воскликнула Кэтлин, возвратившись с тяжелым подносом. — Может, дать еще монокль для полноты картины? Когда ты так дремлешь, то выглядишь самым настоящим стареньким дядюшкой.

— Я не дремал, — возразил Бенедикт. — Меня ослепило солнце.

Кэтлин внимательно посмотрела на небо с тяжелыми тучами и с широкой улыбкой перевела взгляд на Бенедикта.

— Да-да. Не только брюзга, но и привереда… Как только Аксель тебя выносит? Передашь, что я сочувствую ей от всего сердца.

— Эти слова будет не очень тяжело довезти, — проворчал Бенедикт.

Джервис подавил смешок и сделал глоток бренди.

— Да, чуть не забыла, — добавила Кэтлин. — Есть новости с завода. Только что родилась хорошенькая кобылка, можете подобрать ей имя.

— Кобылка от кого? — рявкнул Бенедикт.

Кэтлин с недоумением уставилась на него, и он раздраженно сказал:

— Как имя ее матери? Надеюсь, я не слишком многого от тебя требую? Там одиннадцать стельных кобыл, так что невозможно угадать, о какой идет речь!

— Мать зовут Леди Энн, — объявила Кэтлин, которую забавляло нетерпение дяди. — И, кажется, ее дочка рыжая, со звездочкой на лбу.

— Леди Энн сделала достойную карьеру. Она развивалась правильно и прогрессировала на каждых бегах, но я вынужден был отстранить ее из-за травмы сухожилия. Она — потомок победителей, и я думаю, что правильно выбрал образец для случки. В принципе, эта рыжая кобылка — чемпионского семени.

— Так ее и назови! — предложила Кэтлин.

— Семя Чемпиона? Хорошо. Если такого еще не было, то почему бы и нет?

Бенедикт подмигнул Кэтлин, потом его мечтательный взгляд затерялся в розах. Ему семьдесят шесть лет… Увидит ли он эту кобылку на бегах? Сколько еще поколений чистокровных скакунов ему удастся воспитать? И будет ли среди них конь, который принесет главный приз? Будет ли победитель из конюшен Монтгомери? Победа лошадей, принадлежащих кому-то, приносила удовлетворение и позволяла заработать деньги, но присутствовать при победе того, кого растил с самого начала, было во сто крат более захватывающим.