Кейт Коскарелли: Право на счастье

Китти взглянула на свои белые руки с длинными тонкими пальцами, впервые пожалев о том, что родители избавляли ее от грязной работы.

— Знаю, сэр, но я на самом деле очень нуждаюсь. Я старалась, очень старалась найти работу, да только у меня нет никакой специальности и опыта работы тоже. Я собиралась поступать в Вашингтонский университет… У меня полное среднее образование… Но сейчас я не смогу этого сделать. Мне действительно нужна эта работа.

Легкая дрожь в голосе, подозрительный блеск в глазах, готовых пролиться слезами, лишь убедил чиновника в том, что девушка непригодна к работе на фабрике, и спустя десять минут Китти снова оказалась на улице. Чувствуя себя жалкой и униженной, она медленно шла к остановке автобуса. Куда идти дальше? Думать о возвращении домой, где, как каторжная, трудилась ее мать с бесчисленными лоскутами и булавками, она была не в силах. Может быть, зайти к Анне Бари? Несмотря на то, что Китти уже четыре года не посещала танцевальные классы, она верила в искреннее расположение к себе преподавательницы. Пожалуй, надо попросить у нее совета.

Учительница Китти не изменилась. Ей было около семидесяти, но фигура в трико до сих пор сохранила стройность и девичье очертание форм, и на кончике носа все так же сидели большие роговые очки, словно у пловчихи, готовящейся к заплыву на дальнюю дистанцию. Темные глаза преподавательницы прищурились при виде Китти.

— Где ты была, девочка? Скорее всего ты совершенно потеряла форму.

— Только в июне я окончила школу, Анна. Вы правы, форму я потеряла, — ответила Китти, не принимая близко к сердцу не слишком любезный прием.

— Как поживает твоя мама? Все шьет? Нам так не хватает ее костюмов, когда приходит время выступлений.

— С ней все в порядке. Отец умер летом.

Глаза Китти наполнились слезами, и Анна побледнела.

— О, девочка моя, мне так жаль!

Она положила свою тонкую, но мускулистую руку Китти на талию и повела ее в офис, прикрыв за собой дверь. Китти, посвящая ее в печальные подробности, говорила сбивчиво, торопясь, и когда закончила свой рассказ, Анна обняла ее.

— Простите, Анна, я не хотела отнимать у вас так много времени.

— Китти, дорогая, для меня друзья важнее дел. Сейчас, когда прошлое стало историей, мы можем начать прямо с того, что волнует тебя сегодня. Тебе нужна работа, и ты не можешь ее найти, потому что не там ищешь. Ты научилась танцевать у меня, и самым лучшим образом.

— Но я не балерина, и вы это знаете, — возразила Китти.

— Так ведь и я не балерина, моя дорогая, но я выучила немало юных дарований, которые превзошли меня в мастерстве.

— Не знаю, смогу ли я…

— Но ты можешь попытаться. Должна предупредить, тебе придется много работать, ежедневно с часу до девяти вечера и в субботу. Шесть дней в неделю. И если ты согласишься, я для начала смогу платить тебе по пятьдесят долларов в неделю.

Китти с радостью приняла приглашение и заторопилась домой сообщить столь приятную новость матери.

Мать и дочь жили на деньги, которые сами зарабатывали, и умудрялись сводить концы с концами, пока у Хейзел не стало совсем плохо с глазами. У нее обнаружили катаракту, которая могла привести к потере зрения, если ее не прооперировать. Хейзел была в отчаянии, но молодая, энергичная Китти решила поискать вторую работу, ведь у нее в распоряжении было время с утра до часу, кроме субботы. Китти сумела найти лишь место горничной в отеле «Плаза-парк». Почасовая оплата была невелика, но она надеялась на чаевые.

Теперь она просыпалась в пять, брала с собой ленч, садилась в автобус и ехала в отель. Там она скребла и чистила комнаты и ванны постояльцев, привыкших вставать до полудня, затем спешила на другой автобус и ехала в танцкласс. Таким образом, ленч у Китти проходил в дороге. Без четверти час она подъезжала к месту своей второй работы, и оставшихся пятнадцати минут едва хватало, чтобы переодеться. В субботу девушка весь день занималась с ученицами, а в воскресенье весь день работала в отеле.

Хейзел пыталась протестовать, но тщетно. Дочь уставала, но чувствовала моральное удовлетворение. Перед ней стояла серьезная проблема, но Китти с ней справлялась, и работа в двух местах не была ей в тягость. Китти начала откладывать деньги на операцию.

Больше того, работа горничной показалась девушке намного приятнее, чем она представляла себе раньше. Комнаты были роскошно обставлены, и ей даже нравилось поддерживать в чистоте и порядке все это великолепие. Китти любила разглядывать красивые меха и роскошные наряды в гардеробах, хотя она и была порой удивлена тем, как некоторые состоятельные люди неопрятны. Например, окурки бросали прямо на толстые шерстяные ковры, а туфли вытирали белоснежными полотенцами.