Эльмира Нетесова - Любимые не умирают

— Сегодня никаких дел. Только отдых! Давай отметим твой день! Спасибо, что пришла.

— Я к тебе на всю ночь, до самого утра,— прошептала на ухо.

Как незаметно прошла эта ночь. Укрыв крылом этих двоих одиноких людей, она подарила им счастье, блаженство и открытие. Они только в ту ночь познали, как были нужны друг другу.

Катя, не знавшая ранее сравнений, лежала, онемев от изумленья, впервые поняла, что такое взаимность, как нужно любить и почему мужчина бывает самым лучшим и желанным, когда он становится единственным.

Катька была оглушена переполнившим ее чувством благодарности к человеку, открывшему новый мир чувств и ощущений. Она не хотела уходить отсюда. И только сын, только Димка, живший в каждой клетке женщины, заставил ее вернуться домой.

— Ну! Сколько тебе отвалили? — встретил Колька в прихожей.

— Я постеснялась взять! — покраснела баба.

— Чего?! — подошел вплотную Николай.

— Иль удовольствие получила? — прищурился ухмыляясь.

— Эх-х, ты! Придурок, нечисть, мразь! Да кто ты есть, выкидыш старой жабы, жертва аборта! Ты разве мужик? Ты даже не подобие! Тебе только с дешевками кувыркаться. Ты не стоишь ни одной нормальной бабы, замусоленный окурок, обглоданная морковка! Недоносок! — плакала баба, и Колька понял, его Оглобля познала сравненье. Катька сама проговорилась в ссоре. И мужик, подойдя вплотную, отвесил ей хлесткую пощечину:

— С-сука! — процедил сквозь стиснутые зубы.

— Ты, прокисший катях! Столько лет на тебя угробила! Разве стоит того, обрубок? — прислонилась к стене, полезла за платком, из кармана посыпались деньги.

— Так ты не просто сука, а настоящая проститутка! — схватил бабу за грудки, протолкнул в комнату, собрал с пола деньги, посчитал, сунул их в карман и, довольно улыбаясь, подошел к жене:

— Выкладывай все, что заколымила! — протянул руку. У бабы от удивления округлились глаза:

— Рехнулся? — выдохнула Катька.

— Ничуть. За моральный ущерб требую! Ты получила свое! А мне мое отдай! — сел напротив, ощерив желтые, нечищеные зубы.

— Ты что, сутенер?

— Каждому свое! Побрешись еще, позову сына и расскажу о тебе, кем стала...

— О себе не забудь! Меня уже ничто не пугает. Короче, ко мне больше не подходи.

— Это почему?

— Платить будешь,— усмехнулась едко.

— Ты пока еще законная жена! Имею право!

— Послушай, с сегодняшнего дня ты никто! Мы растим общего сына. Но без претензий на общую постель. Я не хочу тебя! И никогда с тобой не буду!

— А я тебя не спрошу. И если взбредет дурь в голову, сделаю все, что захочу!

Катька сидела, уронив голову на руки. Что-то говорил Колька, она его не слушала. Бабе хотелось остаться одной и обдумать, осмыслить случившееся:

— Сашка положил деньги в карман. Выходит, заплатил за эту ночь как дешевке. А говорил... Называл так ласково, так никто в жизни не придумал бы! Каким нежным был. И на тебе, деньгами рассчитался! Оценил! Выходит, и он такой как все. Но нет! Он не Колька! Он самый лучший! Но зачем, за что наплевал в душу? — молча плачет баба.

— Эй, Оглобля! Чего ревешь, дура? Тебе на целый сервиз отвалили. На столовую «Мадонну», в двенадцать персон! Нынче куплю и поставлю в сервант, чтобы мамашка мозги не квасила! В другой раз не меньше чем на машину приноси. Только на импортную, слышь, Оглобля! Твой хахаль, видать, из пархатых, коль за такое чмо отваливает кучеряво! Видать, по кайфу пришлась. Я за тебя уродину криворылую и на бутылку б не разорился!

Колька и впрямь привез вскоре столовый сервиз, долго расставлял его. Радовался, что сам на него не потратился.

Катька лишь через неделю решилась позвонить Александру Степановичу.

— Я обидел? Но чем, Катюша? Помилуй Бог! Деньги не за постель! Вспомни, мы встретились на день рожденья и я положил их, чтоб купила себе подарок от меня. Ничего плохого в этом не вижу. Как могла предположить во мне неприличие? И столько времени молчала, не объявлялась, я уж не знал, что думать?

— Саша! Прости мою глупость. Я, конечно, приду к тебе. Как только получится со временем.

Катька уже собралась в этот день навестить Александра, но позвонила Ольга Никитична и сказала, что плохо с Силантием. Его срочно увезли в больницу.

— Приедь, Катюха! Я совсем одна! Боюсь, что будет с отцом? Что-то у самой сердце болит, будто беду чует,— всхлипнула старушка, задавив рвущийся наружу стон.

— Отец очень хотел увидеть тебя. Все время вспоминал вас с Димкой и сожалел, зачем разрешила я вернуться к Кольке. Переживал все время и ждал тебя.