Анна Яковлева - Посадочные огни

После ужина лег на койку, не раздеваясь, ботинки положил под руку, свет гасить не стал в надежде, что это спугнет обнаглевших крыс. Закрыл глаза и против воли представил жену Юльку в бикини. После этого заснуть на трезвую голову и думать было нечего.

Адам поднялся, накинул тужурку, вышел в такой же мрачный, как он сам, коридор.

Полутемный проход разветвлялся, как усики улитки, и одним усиком упирался в камбуз.

Постояв под дверью, Рудобельский вдохнул знакомый запах счастья и условным стуком: точка-тире-точка, известил о своем появлении. Микола приоткрыл дверь, вытянул шею наподобие перископа, будто в ней были запасные шейные позвонки.

– Здравия желаю, тащ командир! – Микола впустил Адама, оглядел пустой коридор с единственной лампочкой, сложил шею до нормального состояния и запер дверь.

В камбузе, лаская душу усталого путника, висел густой аромат дрожжей.

Приняв чарку из рук заботливого кока, Рудобельский молодецки махнул сто пятьдесят граммов, бросил в рот пластинку сала и посидел, прислушиваясь к работе организма. Организм повел себя правильно: согрелся и потребовал продолжения банкета.

– Как твои-то? – получив добавку, поинтересовался Адам.

– Та хиба ж я знаю? Ждут папку своего на Новий год, а я оце, туточки. Жинка писала, що родить ей у феврали.

– Которого уже, Микола? Или ты сам со счету сбился? – хлопнув себя по колену так, что первач расплескался, оскалился Адам.

Сказать по совести, никому так не завидовал Адам, как многодетному мичману Бойко. У Рудобельского уже голова седая, а детей все нет и не предвидится. Юлька выставила требование – или увольняйся на берег, или забудь о детях. Чертова баба! Уволиться не проблема, а что делать на берегу?

– Не, як це можно, тащ командир? Семеро, – хохотнул кок, – у меня жинка дюже любить перепихнуться.

Этого Адам вынести уже не мог.

У них с Юлькой отношения как раз были далеки от гармоничных. Если Адам домогался супруги, Юлька закрывала глаза и лежала, надменная и недоступная, как круизная яхта в одиночном плавании. А последний раз гадостей наговорила, до сих пор в ушах стоят.

– Импотенция косит наши ряды, – вставая с супружеского ложа, усмехнулась Юлька. В темноте матовым светились ягодицы – яблоко в разрезе, Адам зажмурился до кругов перед глазами, чтоб не сбить жену с ног и не взять силой.

Все пошло наперекосяк, но копаться в психологии семейных отношений Адам боялся и откладывал разговоры на потом в надежде, что «рассосется», само образуется.

Рудобельский отогнал видение, взглянул на часы, они показывали четверть одиннадцатого – время детское, таверна на берегу еще полтора часа будет распахивать безотказные двери перед посетителями.

Командир боевой части поставил на загаженную плиту чарку, поправил китель:

– Бывай, Микола, и давай того, осторожней. Сам знаешь, что будет, если старпом пронюхает.

Микола еще божился, что все будет тип-топ, а командир уже натягивал куртку, подбитую мехом.

Взбежал на верхнюю палубу, понюхал щекочущий ноздри морозный воздух и чуть не улетел за борт, подхваченный штормовым юго-восточным ветром.

Ругнулся, цепляясь за поручни, спустился на землю и побежал, тараня упрямым лбом пургу.

В кафе с неземным названием «Морское» веселье только начиналось.

Дурные от самопальной водки клиенты в сизом сигаретном дыму и чаде корейской кухни цепляли друг друга, чужих девочек и официанток.

Адам прибился к столику судоремонтников, под одобрительный гул выставил две бутылки, купленные в баре.

– Адам, – пожимая чью-то ладонь, представился Рудобельский.

– Авель и Каин, – сострил кто-то.

Адам упер в остряка свинцовый взгляд, отбив желание зубоскалить на тему первых библейских конфликтов, исподлобья обвел взглядом помещение.

– За тех, кто в море, на вахте и на гауптвахте, – поднял рюмку, не чокаясь, опрокинул и опять огляделся.

В противоположном углу зала в компании подруги и двух мужчин вполоборота к Адаму сидела розовощекая и свежая, как садовая ромашка, молодая женщина. Круглая попа, обтянутая трикотажным платьем, тяжелая грудь – настоящая шампочка, то, что доктор прописал. Адам не терпел тощих девок с выпирающими ключицами, позвоночником и лопатками.

Женщина чему-то весело смеялась, откидывала на спинку стула роскошное тело, стреляла глазами по сторонам, разила наповал и наслаждалась произведенным эффектом.

Адам принял вызов, перехватил игривый взгляд, ответил очередью и прошил даму насквозь. Рудобельского не могли обмануть ленивые повороты головы и томное потягивание коктейля. Игра затягивалась, пора было действовать, брать инициативу на себя.