Джудит Крэнц: По высшему классу

Мы не обсуждали с тобой, почему возник пожар, мы с тобой вообще ничего не обсуждали, но я мог и, наверное, должен был сказать тебе, что всему виной случайность, скорее всего неосторожность Вэлентайн.

Когда я познакомился с нею в Нью-Йорке, у нее была привычка курить французские сигареты, особенно если она заканчивала трудную работу, чувствовала себя усталой и тосковала по дому.

Иногда, если она не могла заснуть, то отправлялась в студию работать, даже если я был дома. Это вошло у нее в привычку, и я не мог ее отучить. Она говорила, что это лучше, чем бродить по квартире, когда не можешь уснуть. Думаю, в ту ночь она поехала в магазин работать, закурила и заснула с непогашенной сигаретой в руках. Другого объяснения пожара просто не может быть.

Ты не должна считать, что у нее было слишком много работы из-за костюмов для «Легенды». Ты должна знать, что, не будь этой работы, она бы нашла что-нибудь еще. Она никогда не сидела без дела и любила работать ночью, когда никто не мешает.

Билли, я знаю, что для тебя значили «Магазины Грез», знаю, возможно, как никто другой. Может, это письмо — чистое безумие, и мысль, пришедшая мне в голову прошлой ночью, тоже безумна. Мне хочется надеяться, что ты просто устала управлять таким количеством магазинов и занялась чем-то еще… правда, это на тебя не похоже. Так или иначе, если я спятил, спиши это на переизбыток солнца, только, ради всего святого, поверь, что ты ничем, абсолютно ничем не виновата в пожаре.

Мне трудно себе представить, что Беверли-Хиллз по-прежнему существует. Большую часть времени я проводил на море и понял, что, как ни велик океан, надо быть всегда настороже, иначе он поглотит тебя. Мой экипаж и я, мы просто путешествуем, поэтому силы еще есть. Может, я брошу где-нибудь якорь и открою клуб психологической помощи для подростков.

Где бы ни застало тебя мое письмо, надеюсь, ты бодра, весела и счастлива. У меня все нормально, я счастлив настолько, насколько это возможно… во всяком случае, я уже не тот, каким отплывал из Лос-Анджелеса, и это хорошо. Поцелуй за меня Джиджи и Долли и передай привет Джошу, когда их увидишь. Когда-нибудь я вернусь, только не знаю когда. Обнимаю тебя, Билли. Вот было бы здорово, если бы вчера я встретил тебя.

Спайдер.

— Принесите, пожалуйста, еще выпить, — попросил Спайдер официанта, с облегчением запечатывая письмо. Потом удивленно посмотрел на конверт, словно не веря, что сумел доверить бумаге мысли, от которых бежал за тысячи километров. — На этот раз что-нибудь покрепче.

— Если я когда-нибудь выйду замуж, — торжественно заявила Джиджи Саше, входя в квартиру с перевязанной лентой продолговатой коробкой, — клянусь всем святым, я устрою побег. Ничто в мире не заставит меня быть невестой на настоящей свадьбе.

— Ну и что? — тихо спросила Саша, покрывая ногти очередным слоем лака. Это был их священный вечер под девизом: «Понедельник — день воздержания», и они с Джиджи, как обычно, собирались провести его дома вдвоем, настраивая себя на нелегкую, заполненную мужчинами неделю. В этот день Джиджи обычно давала Саше урок кулинарного искусства. Стоял конец октября 1981 года, и когда Саша шла домой от автобусной остановки, то заметила, что даже воздух стал другим, не таким, как вчера. Вчерашний день еще хранил память о затянувшемся бабьем лете, а сегодня уже чувствовалось, что приближается День благодарения.

— Мы с Эмили Гэтерум сегодня обсуждали предстоящую свадьбу. Жаль, тебя там не было. Мать невесты помешана на том, чтобы все было по первому разряду, она начала представлять себе каждую деталь бракосочетания еще тогда, когда ее доченьке исполнилось два годика. Добавь к этому папашу-магната, зануду, который только и мечтает потратить денежки на свадьбу на триста человек, но желает при этом, чтобы был виден каждый потраченный цент. Мамочка и папочка вот уже три года не разговаривают, с тех пор, как развелись. — Джиджи стянула с себя строгий пиджак: на работе она должна была появляться исключительно в официальных костюмах, такова была воля ее начальницы, Эмили Гэтерум, — расстегнула юбку, сняла скромную белую блузку и швырнула свои замшевые туфли под потолок. — Мало того, — продолжала она, — сразу после развода папочка женился на молоденькой секретарше. Это единственное действующее лицо, которое сегодня по вполне понятным причинам на сцене не появлялось. Однако присутствовала мать жениха, крайне подозрительная и высокомерная дама из единственной во всех Штатах семьи, где никогда, ну просто никогда не бывало разводов; ее ноздри раздувались от прикрытого воспитанием отвращения, и она ясно давала всем понять, что считает сына достойным большего, чем брак с этой бедной девочкой. Естественно, будущая невеста пребывала в расстроенных чувствах. Мне было ее так жаль — она разрывалась между своими ужасными родителями и в то же время пыталась успокоить будущую свекровь. Представь, каково улаживать отношения между тремя непримиримыми врагами! Пожелания невесты относительно брачной церемонии были выслушаны в последнюю очередь, хотя ее следовало бы спросить первой.