Галина Островская - Талисман жены Лота

...Когда стремительная, идеально созданная для полетов по кругам Времени минутная стрелка наконец-то настигла бочонок часовой, Вульф резко встал с кресла, подошел к бюро, достал из верхнего ящичка сигару, чиркнул спичкой, затянулся и подошел к окну.

Красный дракон солнца, медленно покрываясь серебристой чешуей волн, исчез в логове средиземноморской бездны.

– Ты будешь моей, Аглая. Так надо, – сказал Вульф задумчиво, словно что-то еще взвешивая, и задвинул плотную штору.

Аглая услышала, как кошка скребется в окно, пытаясь пробраться в дом, но сознание ее еще блуждало среди грифельно-черных скал. Она видела – отчетливо – как карабкается по этим скалам. Чувствовала на себе чей-то взгляд. Скорбный... Да, скорбный взгляд... Женский... Он предупреждал о чем-то...

Однако сонные образы быстро теряли власть над реальностью.

– Бася! Заткнись! – крикнула наконец Аглая, спустив ноги с кровати.

В тот же миг ее подбросило и швырнуло обратно в горячие простыни. Навзничь. На секунду стерлись все ощущения, кроме одного: мощный поток несет ее по лабиринту, стены которого испещрены орнаментами. Яркие ковровые узоры извиваются в долгом ритуальном танце, затягиваются петлями вокруг летящей фигурки... И вдруг исчезают. Стеклянная пустота в лабиринте. Беззвучие. И в конце его, вдалеке – плывущая в облаках табачного дыма мужская красивая голова. Почему-то – в профиль...

Аглая пошевелилась, открыла глаза. Виденье стало ярче и как бы приблизилось. Резко очерченная ноздря, темный свод глаза... Лицо смутно знакомо, видено где-то, когда-то... Она осторожно перевернулась на бок...

И снова очутилась среди безлюдных скал, одна-одинешенька...

...Стоя посреди кухни – невыспавшаяся, в стоптанных тапочках – Аглая пыталась расшифровать утреннюю полуявь. Ничего не получалось.

Сипло замяукала кошка, завертелась под ногами. Аглая насыпала корма, налила воды в блюдечко. Трижды прокрутившись между ногами хозяйки, Бася с остервенением принялась грызть сухие звездочки.

– Наваждение какое-то! Что за скалы?! Удавки пляшущие, голова без туловища, глаза без лица! Как это все понять?! – гадала тем временем женщина, все больше и больше чувствуя незримую угрозу. – Что значил этот взгляд... скорбный?! Что?! И на какой шабаш я сама неслась... даже помело не прихватив?!

Ниспосланное свыше никак не поддавались разумному толкованию. Тогда Аглая решила объяснить все значительно проще – играми собственного подсознания.

– Сдохнуть можно! – почти развеселилась она, припоминая фрейдистскую концепцию сновидений. – Во сне ползаю по фаллическим символам, наяву... Наяву трахаюсь с кем ни попадя! Что было вчера – не помню.

А что было вчера?!

– Водки, что ли, выпить, – решила, вдруг чего-то испугавшись, Аглая.

Но тут же передумала.

– Аглаюшка, милая, ты меня совсем бросила, – заворковал Юрчик, едва заслышав ее голос в телефонной трубке.

– Это ты меня бросил, – протянула она. – Хочешь, приеду?

– Нет, не хочу! – хохотнул он.

– Тогда жди. Скоро буду.

– Ага.

Быстро – холодный душ, горячая струя фена...

Тушь... Помада... Глаза заблестели...

Что надеть? Белое платье? Годится! Утюг! Где утюг? Хорошо, сойдет и это. Босоножки... Вот они! Все, готова!

Сделав последний вираж по квартире и уже взявшись за ручку двери, Аглая на секунду замешкалась. Пытаясь припомнить, что забыла, она обернулась. И тут же за спиной услышала, что кто-то поворачивает ключ в замке.

– Алик?! – возмутилась она. – С какой стати так рано!

С вызовом посмотрела на дверь. Та, закованная в железные латы дверного проема, взирала на нее безучастно.

– Кажется, слуховые галлюцинации начинаются, – Аглая резко распахнула дверь.

Конечно же, никого...

Обругав себя за мнительность, свалив все на расшатанные вчерашним иерусалимским приключением нервы, она двинулась к стоянке, на ходу рукой взлохмачивая легкие волосы.

– Лапонька, ты так быстро добралась, – Юрчик потянулся к ней, чтоб поцеловать, но тут же озаботился: – Ты чего такая невеселая?

– Голодная. Кормить будешь?

– Спрашиваешь! – обрадовался он и засуетился у плиты, заворочал чугунными сковородками.

– Как дедок-то твой поживает? Еще концы не отдал? – вспомнил он почему-то.

– Жив, – ответила Аглая и, подумав, добавила: – Он... странный какой-то, этот Старик. Жуткий... Я все время настороже. Не боюсь его, но... Что-то не то происходит. Особенно в последние дни.