Лора Шелтон - Праздник жизни

– Но мы не знаем, был ли это подстроенный взрыв. А вся эта история с Миган началась только тогда, когда она приехала в «Пеликаний насест», где какой-то тип воровал ее вещи, чтобы добывать себе отраву. И не забудь, мать Бена, которая, казалось бы, должна быть убита сразу после взрыва как ближайшая родственница, жива и здорова.

– Ты прав. Я просто в этих делах твердолобый. Раз мне что-нибудь втемяшится в башку, я за это держусь.

– А может, это Миган Ланкастер тебе втемяшилась в башку или не знаю куда еще?

Миган Ланкастер. Люк, конечно, попал в точку. Барт не хотел терять Миган, но от него здесь, увы, мало что зависит. Он ей, похоже, нравится; может, она даже его любит по-своему. Но она как огня боится связывать себя ответственностью и даже ребенка, к которому явно привязалась еще до рождения, готова отдать в чужие руки. Так что едва ли ему что-нибудь светит. Но он заставит ее объясниться. Если она не хочет, чтобы он вошел в ее жизнь, пусть так ему прямо и скажет. И только после этого он уйдет.

Если на то пошло, они оба обязаны все выложить друг другу. Все должно быть честно. Пусть каждый выскажет все, что думает.

Миган ходила по своему дому, открывая шкафы и комоды. И впервые она собственными глазами увидела свои владения. Бабушка четко указала в завещании, что из ювелирных украшений отдает матери Миган и что Миган, но остальные вещи как бы составляют часть дома.

Серебро, хрусталь, коллекция монет, несколько ценных картин. Она никогда все это не пыталась оценить, и единственным свидетельством их ценности было то, что они включены в завещание. Кое-что пропало, в том числе ее золотой браслет и ожерелье, которого она бы и не хватилась, не подвернись случай.

– Большие убытки? – спросил Барт, найдя ее в бывшей спальне бабушки.

– На мой взгляд, тысяч на пять. За это не убивают. Честно говоря, я бы и так отдала ему их, если бы он попросил.

– Чтобы покупать наркотики?

– Конечно нет. Нельзя же так дурно обращаться со своей жизнью. Бедная Фенелда. Как она все это переживет. Слава Богу, у нее есть подруги, которые не оставят ее в такое трудное время.

– Можно только порадоваться, что он не убил тебя, хотя пережить тебе пришлось немало.

– Главное, все кончилось. Жизнь продолжается, и я рада, что это не связано с Джеки. Ее смерть и так явилась для меня страшным ударом, а если бы это было убийство…

Барт заглянул через ее плечо в список пропавших вещей.

– Я хочу просмотреть этот список, когда ты закончишь. Только опиши каждую вещь подробно. Потом проверю местные ломбарды и посмотрю, что там удастся найти. Не думаю, чтобы он ездил сдавать их слишком далеко.

– Конечно, хорошо бы их вернуть. Но пойми, это даже не для меня. Лично мне жалко только браслет. Это все из-за бабушки.

– Я попробую сделать все, что смогу.

– Я знаю. Ты всегда делаешь все, что можешь. Без тебя мне со всем этим не справиться бы. А ты бы никогда не оказался здесь, не сбеги Джошуа Карауэй из тюрьмы. Так что нет худа без добра. Не будь убийцы, я бы не узнала тебя.

Она подошла к нему вплотную. Вот он стоит перед ней. Он появился в ее жизни и дал ей почувствовать свою привлекательность. Ни один мужчина еще не пробуждал в ней таких чувств. Но сейчас все кончилось. Сегодня, завтра, через пару дней он сложит вещи в свой чемоданчик, который они две недели назад забирали из его квартиры в многоэтажном доме, и уедет.

Ребенок зашевелился, словно он свернулся в шар, а затем вытянул ручки и ножки, пытаясь развернуться в ее чреве.

Малышка и Барт. Ее охватило чувство неотвратимой потери. Острая боль пронзила поясницу, и она ухватилась за живот.

Барт подхватил ее.

– Что такое? Ребенок?

Миган часто задышала, чтобы восстановить дыхание.

– Первые схватки. Полагаю, ложные, но лучше мне сесть. Дай, пожалуйста, воды.

Он подвел ее к большой кровати с четырьмя столбиками и усадил.

– Полежи, я сейчас. – Он наклонился и снял с нее туфли, потом поднял ей ноги и уложил.

Миган лежала, стараясь не дышать глубоко. Она еще не готова рожать. Надо сначала позвонить в агентство. Она уставилась на телефон у постели, потом наконец протянула руку и сняла трубку. Номер она знала наизусть, но пальцы не слушались приказа мозга.

Они слушались веления сердца. Миган обхватила руками свой большой живот.

– О, крошка, не делай так. Я же не могу быть твоей мамой. Это было бы нечестно по отношению к тебе.

Барт остановился в дверях в семейную большую гостиную, где Миган лежала на диване. Солнце только что село, но уже чувствовалась декабрьская прохлада, и он заранее растопил камин. Комнату освещали только мигающие лампочки на елке и горящие дрова, отчего она приобрела таинственный вид.