Джудит Макнот - Помнишь ли ты...

— А мама с вами? — спросила она, снова оглядываясь.

— Я здесь, моя девочка, — отозвалась Джессика, вплывая в комнату в шелковом воздушном пеньюаре — своем излюбленном одеянии. — Лучше скажи, почему ты приехала?

У Барбары возникло страшное предчувствие, что именно Джессика уже пришла к верному выводу. Барбара убедилась в своей правоте, когда мать заговорила с ней, как со слабоумной — сейчас, когда Барбара уже сумела устроить свою жизнь и выйти замуж за любимого человека.

— Почему ты не осталась у себя, в прекрасном и мирном Вермонте? — продолжала Джессика, наливая дочери чашку чая. — Ты же знаешь, большие города раздражают тебя. Зачем тебе понадобился Вашингтон?

Барбара уселась на диван и поняла, что наконец-то наступил момент, которого она боялась с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет. Мать будет презирать ее или засмеет, назвав чокнутой и вруньей. Дуг с отцом перестанут ей верить, разлюбят навсегда, бросят… Сердито помотав головой, Барбара заставила замолчать свой внутренний голос, который завел давнюю песню, сводившую ее с ума.

— Я приехала, чтобы выпить чаю, — сообщила Барбара со спокойной улыбкой. Дуг присел. Отец с матерью устроились в креслах напротив. — И еще — чтобы исправить ошибку, которую совершила с маминой помощью пятнадцать лет назад.

Джессика вскочила;

— Опять ты за свое! У меня в сумке есть транквилизаторы…

— Так прими их, если тебе это необходимо, — безмятежно посоветовала Барбара. — Папа, — начала она решительно, — Коул Гаррисон никогда и пальцем меня не тронул. Той ночью в конюшню приходила мама. Увидев тебя, она бросилась ко мне в комнату и упросила меня поменяться с ней одеждой.

— И вы верите этому? — взвизгнула Джессика. — Да ты совсем свихнулась, Барбара!

Отец устало потер лоб ладонью:

— Барбара, не волнуйся, но это и вправду случилось — ты ведь была беременна.

Женщина печально улыбнулась:

— Отцом ребенка был парень, с которым я познакомилась на рок-концерте, папа. Я даже не спросила, как его зовут. Мне просто хотелось проверить, сумею ли я соблазнить его. Мне просто, — она перевела взгляд на мертвенно-белое лицо матери, — хотелось быть похожей на тебя, мама.

— Как дела? — спросила Диана, когда Коул вечером вернулся в номер.

Коул привлек ее к себе.

— Пока все это напоминает торг, — произнес он с усмешкой. — Мы кое-что уступили и кое-что выиграли. А потом настояли, чтобы заседание было перенесено на завтра, на одиннадцать утра.

— Чего же вы добились?

— Мы убедили судью, что, поскольку КЦБ отчитывается перед конгрессом, мы имеем право требовать, чтобы всем членам КЦБ и конгресса был открыт доступ на заседание — конечно, если они пожелают. А еще я добился краткого вступительного заявления.

Диана поправила узел подаренного ею галстука.

— Не понимаю, почему ты придаешь такое значение открытому процессу.

— Потому что из-за сделки с Кушманами мое имя и мою компанию облили грязью. Мне не по душе методы моих противников — как и сами противники.

Безуспешно попытавшись смягчить голос, он продолжал:

— Кушманы — одно из самых старых и многочисленных американских семейств. Они прибегли к помощи влиятельных политических и общественных сил, чтобы подстроить мое падение. Налоговой инспекции уже не терпится вступить в игру. На меня нападают со всех сторон — и политики, и средства массовой информации, и это меня совсем не радует. Но больше всего мне ненавистно лицемерие, которое скрывается за этой шумихой.

За последние несколько дней Диана поняла, что Коул Гаррисон обладает незыблемыми принципами, от которых не собирается отступать.

— Что же ты будешь делать завтра? — со страхом спросила она.

— Попытаюсь объяснить, что происходит. Диана не понимала, как такое возможно, и боялась, что, выяснив, перепугается еще сильнее. Вместо этого она спросила:

— Ну а каковы сегодняшние потери?

— Поскольку я настоял на открытом заседании, мне пришлось поступиться своим правом ссылки на пятую поправку.

— На пятую поправку? — пожала плечами Диана. — Ты заявил об этом так, как сделал бы выскочка. Коул усмехнулся:

— Именно так ко мне и относятся. Вот что бывает, — прошептал он, касаясь губами ее уха, — когда кто-то неизвестно откуда появляется в высшей лиге и начинает играть с парнями в костюмах от Бруксов.

— Ты не носишь костюмы от Бруксов, — возразила Диана со смехом.

— Да, — не смущаясь, улыбнулся он. — И это злит их сильнее всего. Они не знают, как себя вести. Мы непредсказуемы. Мы ни на кого не похожи.