Джулиана Маклейн - Цвет небес

Он склонил голову и кивнул.

— Почему мы никогда о ней не говорили? — спросила я.

Он отвернулся и несколько секунд обдумывал вопрос.

— Наверное, было слишком больно, поэтому я посчитал, что лучше не стоит. — Он посмотрел на меня. — И в том, что с ней случилось, я винил себя. Думал, что сам виноват во всём, и не хотел признаваться в этом тебе и Джен. Я боялся, что вы возненавидите меня.

— А в чем твоя вина? Случилась авиакатастрофа.

Он тяжело вздохнул:

— Мы спорили, стоит ли ей ехать. Она хотела отправиться в Чикаго на машине, но тогда отсутствовала бы неделю. Я не хотел, чтобы она ехала — как и всегда — поэтому мы договорились, что она полетит на самолете и вернется на следующий день.

Я неловко сглотнула. Неудивительно, что после трагедии он отдалился от нас. Он долгое время мучился чувством вины.

— Расскажи мне больше, — попросила я. — Я никогда не понимала, почему она все время ездит в Чикаго одна. Долгие годы я полагала, что у неё там роман — я слышала, как вы ссорились. Я знаю, что эти поездки отдаляли вас друг от друга. — Я замолчала. — Но никакого романа у неё не было, да?

— Не было.

Он упорно отводил глаза, поэтому я коснулась его щеки и тихо произнесла:

— Все нормально, папа. Ты можешь рассказать мне правду. Я уже взрослая и могу принять её.

Но он по-прежнему не отвечал. Продолжал смотреть в пол, и поэтому я сказала правду вместо него.

— Я не твоя дочь, да?

Он тяжело сглотнул и кивнул. И я сразу же почувствовала облегчение.

— Я всегда знала, что мама была беременной, когда вы женились, — сказала я. — Но она носила ребенка от кого-то другого?

Он наконец поднял глаза и посмотрел на меня с раскаянием:

— Я знаю, как это выглядит с твоей точки зрения, Софи, но всё было не так. Твоя мать очень любила этого человека, и вышла бы замуж за него, но он умер, милая. Именно поэтому каждый год в ноябре твоя мама ездила в Чикаго. Навестить его могилу. Мне так жаль. Следовало давно тебе об этом рассказать.

— Все нормально, папа. — Я пожала его руку. — Я рада, что наконец узнала правду. То, что ты делал для мамы, как любил её все эти годы и заботился о нас… Ты был для неё героем, как и для меня. Ты навсегда останешься для меня героем.

Он встал, чтобы обнять меня и сказать, что любит.

Отчуждение, существовавшее между нами в прошлом, начало исчезать. В глубине души я знала, что сейчас понимаю отца. И чувствую себя близким ему человеком.

— А Джен знает, что мы наполовину сестры? — осторожно спросила я, когда папа снова сел.

— Нет. Я никогда никому не рассказывал.

— Думаю, стоит ей сказать. Я знаю, что она поймет, когда услышит историю целиком.

Он не отпускал мою руку, но внезапно нахмурился.

— Что не так? — спросила я. — Ты не хочешь, чтобы я ей говорила?

— Дело не в этом. Я просто немного запутался. Кое-чего не понимаю. — Он всматривался в моё лицо.

— Что?

— Как ты поняла, что умерла? Ты ни разу не приходила в сознание. Или приходила?

Я облизнула губы, размышляя, как бы ответить на вопрос.

— Я не уверена, что ты мне поверишь, если я расскажу. Я сама ещё не до конца в это верю.

— А ты попытайся.

Несколько секунд я сверлила его взглядом и пыталась придумать, как уйти от ответа. Можно было сказать ему, что я очнулась на короткий промежуток времени, и одна из медсестер рассказала мне, что случилось.

А вдруг он спросит, откуда я знаю о маме и Мэтте? Отчасти я нестерпимо желала рассказать отцу правду. Задать ему интересующие меня вопросы о том отрезке его жизни, и поведать, что я пережила на дне озера, наблюдая за тем, как моё тело содрогается в конвульсиях, а затем замирает, и в толще воды появляется моя дочь, умершая год назад.

А поездка в скорой? Я намеревалась разыскать фельдшера, пёс которой умер и вновь вернулся к жизни. Задать ей кое-какие вопросы и сверить мои воспоминания о дороге в больницу с тем, что помнила она.

Мне нужны были ответы. Доказательства.

А потом я поняла, что есть более легкий способ определить, действительно ли я посещала свою покойную мать в иной, параллельной реальности.

— Папа, — позвала я. — Скажи мне кое-что.

— Ладно.

Я приподнялась на локте.

— Когда вы с мамой впервые поцеловались… Где это было?

Выражение его лица смягчилось, и он посмотрел в окно, вспоминая.

— Мы были на озере около нашего старого дома в Кэмдене. Стоял первый теплый весенний день, и мы только вылезли из воды. Мне было пятнадцать.

Радостная дрожь пробежала по спине, и тело покрылось мурашками.