Джулиана Маклейн - Цвет небес

— Поверь мне, — с обаятельной улыбкой произнес он, — на это будет ещё много времени. Как твой отец, я обязан тебе сказать, что у тебя остались незаконченные дела. Твоё время ещё не пришло.

— Нет? — Я окинула взглядом морскую гладь, затем отпрыгнула от набежавшей на берег волны, едва не окатившей мои ноги.

Отец остановился и посмотрел мне в глаза.

— Тебе нужно кое-что доделать, Софи. Есть люди, которым все еще нужна твоя любовь.

— Мой папа, — сказала я и ощутила всплеск эмоций. — Питер.

Он кивнул, и мы пошли дальше.

— Есть и другие, — продолжил он. — Не переставай надеяться. Ты даже не знаешь, какое блестящее будущее тебя ждёт.

Я подтолкнула его локтем.

— А ты-то знаешь?

Он усмехнулся.

— Кое-какие возможности мне известны, потому что я наблюдал за твоей жизнью, но осуществить их можешь только ты. Тебе нужно научиться узнавать вдохновение, когда оно приходит. И быть храброй. Не терять веры в хорошее, даже когда жизнь преподносит одни неприятности. Черные и белые полосы всегда чередуются.

Я снова посмотрела на море и обдумала совет отца.

— Ну, после всего, что на меня навалилось: смерть дочери, уход мужа, автокатастрофа и смерть, я теперь не могу представить, что может быть хуже. Определенно, все может стать только лучше.

— Видишь? — с улыбкой откликнулся он. — Если ты сумела пройти через такое, то сможешь пережить что угодно. Ты сильнее, чем думаешь.

Я просунула руку под его локоть.

— Я начинаю тебе верить. История о вас, которую рассказала мне мама… Она такая красивая. Услышав её, я вспомнила, что такое влюбленность и вдохновение.

В одно мгновение мы перенеслись в пространстве и теперь стояли у входа в больницу.

— Почему я не знала, что со мной происходит? — спросила я. — Почему не знала, что мама мертва и всё это происходит не по-настоящему?

— А ты сама как думаешь?

Я поразмыслила.

— Я так злилась на неё все эти годы. Мне было необходимо винить её за то, что она нас бросила, потому что злиться было легче, чем скучать по ней. Но я всегда хотела вновь увидеть её и задать ей вопросы, оставшиеся без ответа — вопросы, которые не давали мне спокойно жить. И я хотела оказаться рядом с Меган.

— И ты пришла сюда, — продолжил он, — но не знала, где ты. Слишком много всего произошло, чтобы ты могла с этим справиться, вот и всё. Твоей вины в этом нет. Смерть… странная.

Я сделала глубокий вдох.

— Я не хотела возвращаться к своему телу, это я точно помню. Увидев Меган там, в озере, я убедилась, что за гранью нашего знания есть иной мир. И мне так хотелось повидаться с мамой…

— Горевать сложно. Когда она умерла, тебе было всего четырнадцать, и твой папа тяжело воспринял эту трагедию. Он собрал вещи и переехал вместе с вами в Огасту. Помнишь?

Я кивнула.

— Потому что он очень любил твою маму, и ему было тяжело смириться с её потерей. Поговори с ним об этом. — Мэтт посмотрел сквозь стеклянные двери. –Будь с ним добрее, ладно? Он тоже немало пережил. Ты теперь знаешь, каково это — потерять любимого человека.

Я еле сдержала слёзы и кивнула:

— Спасибо.

Приподнявшись на носочки, я поцеловала его в щеку. Раздвижные стеклянные двери открылись, и я вошла внутрь.

Я обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на него, и он помахал мне. Его глаза были в точности такими же, как описывала мама, голубыми, как море.

— Увидимся, — сказала я, поднимая руку на прощание.

В его глазах засверкали искорки.

— Непременно.

За его спиной возник свет, ослепительный свет, более умиротворяющий и любящий, чем можно описать словами, и мне всё стало ясно, пока я наблюдала, как Мэтт уходит в него.

Я больше не боялась и знала, что всё получится.

Сильный ветер пронес меня сквозь открытые двери, и в следующую секунду я уже лежала на спине, слушая мерное попискивание кардиомонитора и моргая в белый потолок.

Когда я открыла рот, чтобы заговорить, пересохшие губы потрескались. Меня словно переехали грузовиком, и слова не шли с языка.

Чуть повернув голову на подушке, я бросила взгляд на две капельницы — одну прозрачную, другую желтоватую — из которых капало в трубку, ведущую к моей руке.

Внезапно передо мной возникло папино лицо. Не призрак биологического отца, а лицо Питера — человека, который вырастил меня с любовью как свою дочь.

Хотя я ещё не могла пошевелиться, я ощутила, как по венам заструился жар радости. Я жива, и мой отец здесь, рядом со мной.