Джулиана Маклейн - Цвет небес

Я сузила глаза:

— Но ты не ответила на мой вопрос. Скорее я ещё больше запуталась. Так почему ты бросила нас?

Она встала:

— Думаю, ты уже знаешь ответ на свой вопрос, Софи. Ты всегда его знала, но была в замешательстве, придя сюда. Не понимала, где ты, и что с тобой происходит.

Зрение затуманилось. Я не могла отчетливо видеть ни её, ни обстановку.

Я услышала скрип лестницы и почувствовала невыносимое желание расплакаться.

— Здесь есть кто-то ещё?

Мама кивнула:

— Да.

Я медленно повернулась и поняла, что смотрю на свою дочь Меган, неподвижно стоящую в дверях. Она встревожено нахмурила брови и заговорила с оттенком злости:

— Мне здесь хорошо, мамочка. Я же тебе говорила. Бабушка хорошо заботится обо мне. А тебе нужно возвращаться. Иди. Иди. — Она направилась ко мне, словно собираясь толкнуть. Она злилась на меня.

Я развернулась лицом к маме:

— Я мертва?

— Пока нет, — ответила она. — Ещё есть время, но ты должна захотеть жить.

Внезапно я полетела по узкому темному тоннелю. Стены были расписаны неясными граффити, а скорость и незнакомое место пугали меня.

Неужели это тоннель метро?

Где я?

Глаза распахнулись, и я заморгала, увидев яркое голубое безоблачное небо. Стоял чудесный день.

Неужели это рай? Как долго я летела? Мертва ли я сейчас?

Я приложила руку к груди и помассировала больное место. Прошлась пальцами по ребрам, пытаясь определить, где болит, а потом осторожно села.

Оглядываясь вокруг, я поняла, что сижу на кладбище. На надгробии рядом со мной было написано:

Кора Макинтош

Любимая жена и мать.

12 сентября 1948 — 17 ноября 1984

Образы с похорон мамы как вспышки света пронеслись в моей голове, а вместе с ними волнующие кадры авиакатастрофы, которые мы смотрели по телевизору.

Моя мама мертва. Она не принимала решения оставить нас. Я ошибалась, обвиняя её. Она не собиралась умирать.

Я поднялась на колени и провела пальцами по выбитым в камне буквам и цифрам.

«12 сентября 1948 — 17 ноября 1984».

Почему я никогда не думала о ней, не говорила о ней? Почему отодвинула эти воспоминания?

— Прости, мама, — прошептала я, касаясь её имени. А потом мне на плечо легла рука, и я поняла, что нахожусь здесь не одна.

Ошеломленная и обескураженная, я повернулась. Подняла руку, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.

— Привет, Софи, — поздоровался мужчина. Он был очень красив. — Думаю, ты потерялась. Позволь тебе помочь.

Он взял меня под руки и помог встать.

Стоя у могилы матери, я смотрела в глаза цвета океана в ясный день. В них было нечто знакомое. Меня словно околдовали.

— Кто вы? — спросила я, но откуда-то уже знала ответ на свой вопрос. Этот человек — мой отец.

Он улыбнулся, и я сразу же поняла, почему мама влюбилась в него, и почему им было суждено стать парой. Я осознала это больше, чем любое чувство в собственной жизни, кроме любви к Меган в день её рождения. Та любовь возникла точно так же мгновенно.

— Вы Мэтт, — констатировала я, протягивая ему руку.

Он пожал её.

— А ты — Софи.

Я рассмеялась сквозь слезы радости, гадая, как же такое возможно. На меня словно снизошло благословение.

— Рад встрече, — признался он. — Я долго ждал этого момента.

— Думаю, я тоже. — Я не очень понимала, что следует говорить.

Он был спокоен и невозмутим. И дьявольски красив.

— Я мертва? — спросила я.

— Нет. Ты сейчас в больнице. Твоя грудь болит, потому что они пытаются восстановить ритм твоего сердца.

Я снова потерла грудь основанием ладони и огляделась вокруг.

— Значит, я здесь не по-настоящему?

— Нет, ты тут.

Окончательно запутавшись, я вопросительно взглянула на него:

— Так где же я? В раю?

Он покачал головой.

— Нет. Рай в той стороне. — Он указал на небо. — Ближе к синеве.

Я подняла глаза.

— Вижу…

И я на самом деле видела. Перед глазами в небе плыли волшебные облака, и от этого захватывало дух.

Во мне медленно поднималась ласковая волна понимания, смывающая панику и отчаяние, и я с любовью посмотрела на отца, стоящего в ярком солнечном свете.

— Пройдись со мной, — предложил он, и я пошла за ним.

Внезапно мы оказались на песчаном пляже, с восхищением глядя на прибой и чаек. Солёный бриз охладил мне щеки.

— Меган сказала мне вернуться, — поделилась я, заправляя за ухо выбившуюся прядь волос. — Но я не уверена, что хочу. Быть с ней для меня сейчас ценнее всего. Думаю, что мне лучше остаться здесь с ней и поближе узнать тебя.