Чайка София: Двойной обман или второй шанс

- И ты надеялась, что после всех этих интриг я к тебе вернусь?

Надо было отдать должное Бэле, она быстро справилась с испугом. Женщина вздёрнула подбородок и нагло ответила:

- А почему нет. Если бы не вмешалась эта несносная девчонка, ты мог никогда больше не увидеть свою ненаглядную Ковалевскую. А я бы тебя утешила. У меня это очень хорошо получается.

- Ах ты змея. Эта девчонка - моя дочь!

- Твоя, но не моя. Не успеешь моргнуть, как она выскочит замуж, а тебе в доме нужна опытная женская рука.

- Можешь не сомневаться - эта рука не будет твоей. А сейчас ты ответишь мне на все вопросы. В противном случае, я иду в милицию.

- Не надо впутывать их в это дело, - раздался с порога комнаты негромкий, но уверенный голос.

Они так увлеклись спором, что не заметили появления в номере постороннего человека в кожаной безрукавке.

- Кто вы? - Зорин впервые видел этого мужчину.

- Человек, который знает и может если не всё, то очень многое. Больше вам знать ни к чему. Мне жаль, что во всё это оказалась вовлеченной ваша дочь. Можете ехать за своей женщиной и ребёнком. Я дам вам адрес и отзову своих людей. Примите мои извинения.

Алек с недоверием и невольным интересом слушал этот монолог.

- Вы помогали Бэле? Зачем?

- Детка ещё молода и не понимает, что ей на самом деле нужно. Я только помог ей немного поиграть, но, кажется, несколько утратил контроль.

- Я знаю, чего хочу, - Бэла скрестила руки на груди и надула розовые губки, как капризный ребёнок.

- Послушай, детка, если ты ещё раз попадёшься мне на глаза, тебе придётся искать ещё одного пластического хирурга, - Зорин нетерпеливо потирал костяшки пальцев, будто хотел кому-то хорошенько врезать.

Странный мужчина, поговорив по мобильному телефону, протянул Зорину адрес:

- Эта женщина, - он кивнул на Бэлу, - больше не ваша забота, доктор.

Дом был старым и слегка накренившимся.

- Пизанская башня, чтоб её... - не удержалась от замечания Маша.

- Держи язык за зубами. Сомневаюсь, что эти люди оценят по достоинству твою эрудицию и чувство юмора.

Видимо их привезли на территорию заброшенного дачного посёлка. Подталкивая пленниц по шатающейся скрипучей лестнице на чердак, мужчины с интересом обозревали открывшийся перед ними вид покачивающихся женских тел. При этом они отпускали такие непристойные шуточки, что Елене хотелось чем-то закрыть Маше уши. Только тогда, когда на двери снаружи задвинули щеколду, Ковалевская слегка перевела дух.

Трудно сказать, обитал ли кто-то на чердаке раньше. Во всяком случае, здесь стоял старый продавленный диван и стул с поломанной спинкой. Единственное окно было наглухо заколочено досками. В углу просматривался дырявый дымоход, соединяющий крышу и печь, расположившуюся в единственной комнатке на первом этаже. Удручающая обстановка.

Жорик почти сразу уехал, строго-настрого запретив соучастникам беспокоить пленниц. Стены были тонкими, поэтому Лена слышала почти каждое слово из их разговора. Перец и Глобус пытались возмущаться, но доводы Жорика, к счастью, пока действовали.

- Надо как-то отсюда выбираться, - Маша не могла спокойно стоять на месте и металась из угла в угол. При этом половицы угрожающе скрипели. Между ними кое-где зияли огромные дыры.

- Эй, конфетки, угомонитесь. А то мы сейчас поднимемся и будем вместе танцевать взрослые танцы.

Угроза подействовала, и девочка присела на шатающийся стул. Лена попыталась в полутёмном помещении обследовать облезлую обивку дивана насчёт насекомых, но, в конце концов, махнула рукой и села на краешек.

- Лена, ты папу любишь?

Детский вопрос застал Ковалевскую врасплох. Но она решила сказать правду.

- Люблю. Много лет. Но никогда ему об этом не говорила.

- Здорово! Я хотела сказать, здорово, что любишь. А почему мне призналась?

- Потому, что ты его тоже любишь, а ещё... - она замялась, не решаясь договорить.

- Лен, ты боишься, что мы не выберемся отсюда?

- Надо что-то придумать.

Время тянулось очень медленно. Их похитители смеялись и, вероятно, напивались. До них периодически доносились тосты и звон жестяной посуды. Когда спиртное иссякло, Глобус отправился за очередной порцией, а Перец некоторое время после ухода собутыльника шуршал бумагой и ругался. Наконец, на весь дом раздался его громкий храп.

Они переглянулись, сорвались с места и начали отдирать доски от окна. Дерево отказывалось поддаваться. Елена сломала себе несколько ногтей. Но её желание освободить девочку и себя было таким огромным, что она не обращала внимания на подобные мелочи. Плохо было то, что их усилия не оправдали себя. Маша на цыпочках подобралась к двери и надавила на неё. Чем чёрт не шутит, а вдруг откроется. Дверь в отличие от стула оказалась крепкой.