Люсиль Картер: Всё возможно

— Что?! — воскликнул Митчелл, крутанул от удивления руль и едва не вылетел на встречную полосу.

— Да-да! — Питер победоносно улыбнулся. — Тут-то я тебя и раскусил. Ты частенько нудишь о том, как же мне повезло. Мол, я родился в богатой семье, и мне всегда все приносили на блюдечке. А ты, дескать, из сил выбиваешься, чтобы сделать свою жизнь более или менее похожей на мою.

— Ну и?

— Так ты не отрицаешь, что так и есть?

— О чем ты? О том, что ты действительно палец о палец не ударил для того, чтобы чего-то достичь? Да, это правда.

— Я о том, что ты умираешь от зависти. Ты считаешь меня недостойным всех тех благ, которые я имею.

У Митчелла заходили желваки на скулах. Он так сильно сжал руль, что побелели костяшки пальцев. Питер, чувствуя себя победителем, с садистским удовлетворением наблюдал за тем, как вскипает от злости его друг.

— Что ж, Питер, — сквозь зубы проговорил Митчелл, — я действительно думаю, что ты не ценишь того, что имеешь. Ты всегда сидел на шее у своего папочки и болтал ножками, в то время как другие работали, не покладая рук. Тебе уж слишком легко все достается. И ты обнаглел, думая, что всегда так и будет. Ты жуткий эгоист. Про друзей ты вспоминаешь только тогда, когда тебе что-то от них нужно и…

— Эй-эй! — перебил его Питер, возмущенный до глубины души. — Не зарывайся, братишка! Не я ли вожу регулярно этих самых друзей по барам и клубам, оплачивая все счета? Не я ли каждый год беру близких приятелей с собой отдыхать на крутые курорты? Не я ли сорю деньгами, лишь бы вы все были довольны?

— Ты, — кивнул Митчелл. — Вот только я имел в виду не тех твоих прихлебателей, которые готовы встать на задние лапки и лаять, лишь бы продолжать веселиться за твой счет. Я говорил о себе. Куда подевались твои друзья, когда у тебя закончились деньги? Кто дал тебе в долг? Кто катает тебя на своей машине? Я! И только я, заметь! Остальные вдруг куда-то исчезли, как только ты объявил, что в твоем бумажнике стало пусто.

— Хочешь сказать, что я покупаю друзей, и только ты, такой бескорыстный, общаешься со мной исключительно по доброй воле?

— Именно так.

— Ну и придурок же ты, Митч.

— Кто из нас больший придурок, покажет время. — Митчелл припарковался у тротуара. — Вылезай давай. Приехали.

— Да ты такой же, как и все! — разошелся Питер. — Все вы заритесь на мои денежки. Ты тоже согласился помочь мне только потому, что я пообещал отправить тебя на Гоа.

— Да плевать мне на курорт!

— Неужели? — с сарказмом спросил Питер, распахивая дверцу автомобиля. — Можно подумать, дружба со мной не приносит тебе прибыли. Да если бы не я, не нашел бы ты приличную работу сразу после колледжа, не сделал бы так быстро карьеру и не было бы сейчас у тебя такой шикарной тачки. А ты еще обвиняешь меня в том, что я пользуюсь своим положением!

— Выметайся, я сказал! — гаркнул Митчелл.

— Ах так! Правда глаза колет? Поэтому ты так спешишь от меня избавиться? Ну-ну!

— Да что с тобой разговаривать? Ни черта не понимаешь!

— Давай, Митч, продолжай изображать рыцаря в серебряных доспехах. Я папенькин сынок, а ты весь из себя трудяга, самостоятельно выбившийся в люди. Я плохой, а ты хороший. Я эгоистичная скотина, а ты…

Питер не успел договорить, потому что Митчелл вытолкнул его из салона автомобиля, захлопнул дверцу и ударил по газам. Через несколько секунд белый «лексус» скрылся из виду.

— Чтоб тебя за превышение скорости оштрафовали! — Питер сплюнул на тротуар.

Он постоял немного, глядя на дорогу, словно ждал, что Митчелл вернется, но, поскольку этого не произошло, да и не могло произойти, плюнул еще раз и направился к главному входу в офисный небоскреб.

Питер от души надеялся, что отец примет его с распростертыми объятиями. Так было всегда.

Так будет и сегодня. И все же сомнения не покидали Питера, пока он поднимался на лифте на нужный этаж.

Да что он может сделать? — успокаивал себя Питер. Конечно, он придумает какое-нибудь наказание для меня. Я даже знаю, какое именно. Снова заставит работать. Ну я сделаю вид, что готов на все, и даже буду изображать примерного мальчика неделю-другую, а потом… потом все вернется на круги своя.

В понимании Питера это означало, что он опять будет жить в свое удовольствие, не слишком задумываясь о таких мелочах, как работа.

Питер вошел в приемную и лучезарно улыбнулся секретарше — сухопарой женщине в возрасте, которая была верной помощницей Уильяма Лейдена вот уже тридцать лет. Та взглянула на «блудного сына» поверх очков в квадратной оправе и усмехнулась.