Кэтрин Николсон: Лунные грезы

Внезапно пережитое, невероятная усталость и напряжение последних дней навалились на нее. Такого приема Корри не ожидала. Все было хуже, гораздо хуже, чем она себе представляла. Как быть? Что сказать? Она рискнула всем, чтобы спасти его, но теперь поняла, что он вовсе не желал никакого спасения.

Несколько минут назад, перебирая ключи, Корри гадала, как признаться Гаю в своей любви. Теперь, с глазами полными слез, вне себя от горечи и разочарования, девушка выпалила:

– Гай де Шардонне, я тебя ненавижу!

– Это твое личное дело, – спокойно ответил он, не поднимая головы. Кажется, Корри вообще для него не существовала. Он снова перебирал содержимое бумажника, будто потерял что-то очень важное.

– Ты не это ищешь?

Корри подняла с пола клочок бумаги и, несмотря на полумрак, успела заметить несколько цифр, что-то вроде шифра: 31. 20.30.А7. Она не поняла, что это, да и не важно. Теперь ничто не имеет смысла.

Корри вежливо, как незнакомому попутчику, вручила ему записку. Их пальцы даже не соприкоснулись.

– Спасибо.

Гай взял бумажку бережно, словно это было любовное послание, а не строчка из ничего не значащих чисел, и спрятал в бумажник. Потом взглянул на часы и тихо, бешено выругался:

– Где моя одежда?

Корри молча показала на вешалку. Гай, мгновенно позабыв о ней, отвернулся и начал одеваться.

– Что ты делаешь?

Девушка с тревогой заметила, что он слегка покачнулся. Да Гай просто не понимает, где находится!

– А как по-твоему? Ухожу, конечно, – решительно бросил Гай. Он не желает и минуты находиться в ее обществе!

Сердце Корри упало. Что она натворила?

В ушах снова зазвучали слова доктора Юбермейера. Какое неотложное дело могло погнать мужчину сквозь снег и метель? Только…

– Боюсь, ты не сможешь выйти отсюда раньше, чем через пять часов.

Гай зловеще прищурился:

– Почему?

– Потому что ты в поезде. Это экспресс. Следующая остановка через пять часов.

– Что?!

Гай схватился за верхнюю полку, чтобы не упасть. Очевидно, в нем боролись гнев, смущение и неверие. Он огляделся и, кажется, впервые понял, где оказался. Почти рухнув на нижнюю полку, он сжал руками виски.

– Прости, – выдавила Корри, чувствуя себя последней идиоткой. Гай не ответил. В купе воцарилась мертвая тишина. Наконец отчаявшаяся девушка не выдержала: – Она очень красива?

Гай поднял голову. Бледное как мел лицо. В устремленных на Корри глазах какая-то странная тоска.

– Больше чем красива. Добрая, мудрая и… любящая.

«Не то, что ты». Слова прозвенели так громко, будто были произнесены вслух.

– Твой идеал женщины.

Корри замутило. Казалось, кровь по капельке вытекала из ее ставшего невесомым тела.

– Значит, ты ее нашел.

– Возможно.

Он скривил губы и отвернулся.

– Пять часов, говоришь?

– Да.

Гай ничего не ответил, просто бросился на полку лицом к стене.

Корри продолжала сидеть, тупо прислушиваясь к стуку колес. Он не может дождаться, пока избавится от нее! Она думала, что поезд – лучшее для них убежище, но для Гая он стал тюрьмой.

Колеса пожирали милю за милей; издевательское эхо преследовало Корри:

«Добрая, мудрая любящая… Не то, что ты. Не то, что ты. Не то, что ты».

«Но я могла быть такой, – мучительно размышляла Корри. – Если бы ты дал мне шанс».

Ни одного шанса. Ни малейшего.

Корри судорожно стянула края плаща, чувствуя, что в жизни больше не согреется. Гай так близко, что она слышит его дыхание и, если протянет руку, коснется плеча, и все же они далеки, как никогда. Едва поезд остановится, Гай навеки исчезнет из ее жизни. Он влюблен, это ясно без всяких слов. Та, другая женщина, его мечта, кто она? Наверное, настоящая колдунья, иначе как ей удалось украсть сердце Гая, а она, Корри, которая любила его так сильно, что ныла душа, осталась ни с чем? Странная записка… Может, именно в ней кроется тайна? Некий волшебный амулет, химическая формула любви?

Цифры поплыли перед ее уставшими глазами. Что они означают? Шифрованное послание, секретный пароль, пропуск в мир, из которого она изгнана?

И Корри с мучительной тоской вспомнила об Арлекине. Когда-то у нее был собственный мир, теперь разрушенный и уничтоженный. Где он, ее верный друг? Если бы только место, оставленное ему, не оказалось пустым, если бы он сдержал обещание, все могло быть иначе. Даже сейчас она видела этот зияющий провал в цепочке кресел – партер, ряд А – первый. Седьмое место…

Ослепительно-яркая, раскаленная добела стрела пронзила ее насквозь. Корри вскочила. А7. Последний элемент в формуле. Неужто совпадение?