Джоанна Кингсли: Ароматы

— Прожигатели жизни, — вставил Джош.

— Вовсе нет. Кто делает пластические операции? Мужчины сорока — пятидесяти лет, занимающие значительные должности. Им надо выглядеть молодыми, чтобы сохранить свое место наверху Мужчины тратят миллионы, чтобы создать и сохранить свой привлекательный имидж. Мужчинам сегодня необходимы предметы роскоши.

Джош почувствовал ее энтузиазм. Она была воодушевлена и уверена в себе, руки ее взлетали, подчеркивая жестами речь.

Джош тряхнул головой, словно желая освободиться от наваждения. Какое финансовое обеспечение вам нужно? — спросил он.

— Десять миллионов долларов.

Он присвистнул. — Вы завышаете свои ставки. Кто это выбросит столько денег ради запаха?

— Я достану их, — сказала она убежденно. — Они нужны для обеспечения нового имиджа мужчины, а вовсе не запаха! Это будет эссенция успеха, роскоши, чувственного призыва. Она будет утверждать в мужчине чувство собственной ценности. — Эти мысли подсказал ей Майк, и она видела, что психологические обертоны воздействуют на Джоша.

Все же он колебался, и тогда она нанесла последний, хорошо рассчитанный удар: — Мы будем продавать этот аромат по каплям.

— Как это?

— Эта жидкость слишком драгоценна, чтобы продавать ее унциями, — с сияющей улыбкой объяснила Ви.

— Вот это мне нравится! — теперь Джош был охвачен энтузиазмом. — Это безумно, колоссально, неистово! Я вхожу в ваше дело, Ви! Мы откроем магазины роскоши для мужчин. Я организую рекламу через «Уолл Стрит Джорнал», «Нью-Йорк Таймс»… Это пойдет!

— Ну, вот, теперь можно отпраздновать наше соглашение. Вы пригласили меня обедать? — смеясь напомнила Ви. Она встала, Джош обнял ее и поцеловал в губы.

— Пожалуйста… — сказала она, отстраняясь. Но Джош был в таком восторге, что не придал этому значения. — Обед, моя принцесса! В лучшем ресторане Нью-Йорка.

— И за обедом, — сонно зевая, рассказывала Майку Ви на следующее утро, — он так осыпал меня комплиментами, как будто это меня, усердно разрекламировав, будут продавать по каплям… Когда подали малиновый мусс, я уже совсем изнемогла от восхвалений!

— Значит, комплименты были слаще малины?

— О Майк! Да ты совсем не ревнуешь.

Он нагнулся и поцеловал ее между грудей.

— Если бы я думал, что ты влюбилась в Джоша Маннинга, я бы с ума сошел. Но ты пошла к нему за деньгами для дела, и он дал их тебе. Зачем же я буду плохо думать о нем? Он сделал тебя счастливой…

— Ты доверяешь мне! — сказала она изумленно, нежно подергивая его за волосы.

— Я же сказал, что я тебя люблю, — возразил Майк, кладя голову ей на грудь.

Свет дня вернул Майка к суровой реальности Он сел на кровати и почувствовал себя не счастливым любовником, а адвокатом, которому предстоит защищать заведомо проигранное дело. У него заныло под ложечкой, и он глухо простонал, так что разнежившаяся в сладком сне Ви повернулась к нему и, с трудом открыв сонные глаза, спросила: — Эй, что с тобой?

— Это будет рекордный процесс, — с гримасой ответил Майк. — Через полминуты после того, как одеколон появится на полках салонов, Дуйэн Олкотт и его огнедышащие драконы сломают мне шею. — Он потер затылок и жалобно протянул Бедная моя шея!

— Не очень то ты рвешься в битву! — поддразнила она.

— Красавица моя, я сказал раз и навсегда, я стою за тебя. Хоть на стену полезу. Но пойми, легче пробиться сквозь Великую Китайскую Стену, чем выиграть процесс против Олкотта. К тому же ты так явно нарушаешь свое обязательство, что он мог бы выиграть процесс, даже будучи глухонемым идиотом. А этот человек умнее самого сатаны. Он умен, хладнокровен и тверд. Пробьет любую защиту. Он снимает аргументы противника так же легко, как женщина снимает лак со своих ногтей. А если я устою против него, он обратится за помощью к родственникам жены — внушительным правительственным чиновникам. У тебя дар обоняния в парфюмерии, а Марти умеет вынюхать то, что надо в бизнесе и политике. Олкотт непробиваем.

— Я все-таки надеюсь, что мы справимся, Майк. Ведь я беру патент на другое имя.

— Ну да, конечно, — согласился он, небрежно отмахиваясь от ее замечания, словно от докучливой мухи. Он вылез из постели, надел легкий халат и начал мерить шагами комнату.

Ви смотрела на него, на озабоченное лицо, на ноги, обнажавшиеся под полами развевающегося халата, и жаждала снова очутиться в его объятиях. Она чувствовала, что ей нужен только Майк, — что там решит суд, не имеет никакого значения.