Кэтрин Манн: Две тайны Элоизы

Год назад он очень легко отпустил Элоизу, согласился, что они совершили ошибку. А надо было бы попросить ее снова лечь с ним в постель и сложившуюся ситуацию обсудить позднее. Элоизе очень хотелось, чтобы Джон повел себя по-другому. Но нет.

Он позволил ей уйти, чем напомнил ее отца, который не вернулся к матери.

Или к ней.

Элоиза отвела взгляд от соблазнительной линии его губ — губ, которые дарили ей острое наслаждение, когда изучали каждую клеточку ее тела.

Они произнесли брачные обеты в Испании. Тогда это казалось романтичным. В винном-то угаре.

— Король Энрике больше не живет в Сан-Ринальдо, — продолжал Джон. — Никто не знает, куда он и его сыновья бежали после переворота. Хотя говорят разное. По одной из версий, он в Аргентине.

Джон откинулся на спинку сиденья, вроде бы легко и беззаботно, но она видела, как напряжены его мускулы под черным пиджаком.

Элоиза впервые увидела его в тот день, когда присоединилась к группе реставраторов в качестве студентки-дипломницы. Джон и еще какой-то человек стояли на строительной площадке и изучали чертежи. По простой одежде и испачканным грязью сапогам она приняла его за рабочего. Но Джон был не просто архитектором, а еще и настоящим художником.

Это и привлекло ее.

К сожалению, она слишком поздно узнала, кто он такой. Джон принадлежал к династии Лэндисов.

Элоиза избегала взгляда его слишком проницательных глаз:

— Откуда мне знать?

За столько лет она научилась лгать без затруднений.

— По всей видимости, ни ты, ни твоя мать никогда не были в Аргентине, но дело не в этом. — Он заставил ее снова посмотреть на него. — Мне плевать, где живет твой царственный отец. Меня заботит лишь тот факт, что ты солгала, в результате чего наш развод застопорился.

— Ну, хорошо, — вздохнула Элоиза. — Если то, что ты говоришь, правда, то, может быть, наш брак недействителен и никакой развод не нужен?

Джон покачал головой:

— Увы. Я справлялся, поверь. Мы с тобой — законные муж и жена.

Джон провел рукой по ее длинным волосам, а затем коснулся ее бедра. Его рука, теплая и родная, взволновала Элоизу. Она готова была поклясться, что ощущает прикосновение его кожи к своей, несмотря на платье. С трудом она заставила себя не придвинуться ближе, но и не отодвинулась.

Элоиза взяла руку Джона и положила ее на его колено:

— Подай на меня в суд за то, что я тебя бросила. Или я подам в суд на тебя. Мне все равно, лишь бы дело решилось как можно быстрее и без шума. Здесь никто не знает о моей… хм… неосторожности.

— А ты не хочешь поговорить о том, кому достанется фарфор, а кому — салфетки с монограммой?

Она забарабанила по стеклянной перегородке.

— Водитель! Водитель! — Элоиза стучала и звала, пока перегородка не опустилась. — Отвезите меня обратно, пожалуйста.

Водитель посмотрел на Джона. Тот едва заметно кивнул.

Его замашки аристократа привели Элоизу в такое отчаяние, что ей захотелось кричать, но она не собиралась устраивать сцену. Ну почему именно этот человек заставляет ее кровь закипать? Она — воплощенное спокойствие. Так говорили все: и члены библиотечного совета, и тренер по велоспорту, у которого она занималась, когда была подростком, и который не мог заставить ее ехать с максимальной скоростью.

Элоиза подождала, пока перегородка поднимется, потом опять повернулась к Джону:

— Ты можешь забрать все, что якобы мне принадлежит, если прекратишь это безумие прямо сейчас. Спорами мы ничего не решим. Я поручу моему юристу разобраться в деле о разводе.

Сказать прямо, что он докопался до правды, она не могла — по крайней мере до тех пор, пока не выяснит, какие у него есть доказательства. Необходимо посоветоваться с адвокатом. Слишком много жизней оказалось в опасности. Где-то рядом до сих пор остаются люди, связанные с теми, кто пытался убить Энрике Медину и убил его супругу, мать трех законных наследников.

Энрике уже был вдовцом, когда встретил во Флориде мать Элоизы. И все-таки он не женился на ней. Мама клялась, что не захотела стать королевой в изгнании, но ее губы всегда при этом дрожали. И сейчас Элоиза еще сильнее ее жалела. Отношения с мужчинами так сложны и болезненны.

«Роллс-ройс» подъехал к причалу и мягко затормозил.

— Джон, если тебе больше нечего сказать, я вернусь к гостям. Мой адвокат свяжется с тобой в начале следующей недели. — Элоиза взялась за ручку дверцы.

Его рука опустилась на ее руку, он придвинулся ближе, его тело коснулось ее.