Диана Гамильтон: Брак во спасение

— Знаешь что, я хочу есть. Я только приму душ и что-нибудь приготовлю.

— Иди. — Ей показалось, что он слегка улыбнулся. — Я кое-что принесу в спальню, чтобы разжечь твой аппетит.

Так он и сделал: пришел сам, принес шампанское и два бокала; все было прекрасно, и Клео, раскинувшись на атласных подушках, посвежевшая, томная от любви к нему, воскликнула:

— Чудесно! Я просто умираю от голода!

В его потемневшем от желания взгляде светились нежность и, как показалось Клео, обожание. Этот взгляд блуждал по янтарному шелку ее пеньюара. С нескрываемым сожалением Джуд отвернулся и, срывая футболку, сказал:

— Я вернусь из душа через две минуты. Ты даже не успеешь налить шампанское.

Сквозь шум воды до Клео доносился его голос:

— Давай все-таки купим Дин Плейс! У меня к нему особое отношение. Ведь там я нашел тебя.

Она не отвечала: он все равно не расслышал бы. Да и зачем отвечать? Они хотели одного и того же, и теперь так будет всегда, они оба знали это.

Когда он вернулся и тысячи капелек воды переливались на его бронзовой коже, она ощутила знакомый, но всегда необоримый всплеск желания и закрыла глаза. И вдруг совсем по-глупому застыдилась, словно новобрачная, словно ей предстояла первая близость.

— Фиона сказала, — пробормотала она, чувствуя его радом и откидываясь назад, — что у нас с тобой недостало смелости, чтобы найти наш путь от А до Б в стране чувств. Наверное, она права.

— Да, наверное. — Его голос звучал совсем близко, она чувствовала на своей щеке его свежее дыхание, чувствовала, как его руки начали устранять шелковую преграду, творя свое не выразимое словами волшебство. Джуд прошептал: — Нам есть над чем подумать, не правда ли, любимая? И вместе мы отыщем наш путь от А до Б и гораздо, гораздо дальше. И ничто на свете, моя любовь, не способно разлучить нас.