Наталья Миронова - В ожидании Айвенго

Вернувшись домой, Этери раздала подругам привезенные подарки, но об Айвене никому, даже Кате, ничего не сказала. Айвен – это ее личное, сокровенное. Она боялась заговорить даже с детьми. Трудно рассказывать про абстрактного дядю и уверять, что он хороший. А вдруг все сорвется?

Ничего не срывалось, они разговаривали по телефону, переписывались по электронной почте, он звал ее с детьми на новогодние каникулы. Этери мучительно больно было слышать в трубке его голос. Она тосковала. Так хотелось увидеть его, обнять, прислониться к его плечу… Она и вообразить не могла, что без него ей будет так плохо. За несколько коротких дней, проведенных вместе, он стал ей необходим. Но она и ему стеснялась признаться. Брошку от Тиффани спрятала в сейф, так и не надев ни разу.

Миновал ноябрь, в воздухе чувствовалось приближение Рождества. Этери уже готовилась уехать с детьми на каникулы в Лондон, но как раз под католическое Рождество серьезно заболел ее отец. У него был артроз тазобедренных суставов, болезнь, которой он стыдился и всячески ото всех скрывал, считая ее унизительным признаком старости, но на этот раз скрыть не удалось. Он спускался по лестнице в академии художеств и поскользнулся на мраморной ступеньке. Не упал и даже не ушибся, вовремя схватился за перила, но произошло ущемление нервного окончания.

Как многие мужчины, Авессалом Александрович совершенно не умел болеть. Не переносил боли, впадал в панику, готов был выпить тройную дозу лекарства, чтоб подействовало немедленно. Когда не действовало, переставал доверять врачу, бросался к шарлатанам, лишь бы успокоили, заверили, что вот сейчас все пройдет, стоит только намазаться чудодейственной мазью, приложить аппликатор или выпить «заряженную» воду.

Бедная Нателла Николаевна с ног сбилась, ухаживая за мужем. Его нельзя было оставить одного ни на минуту. Она позвала на помощь дочь, и Этери поняла, что лондонские каникулы ей не светят. Стараясь заглушить внутреннюю боль и тоску, она и без того работала как каторжная, а тут еще пришлось ухаживать за капризным, впавшим в детство отцом.

Айвен принял известие мужественно, еще ее утешал, что все в порядке, не надо плакать, если не на Новый год, то в какой-нибудь другой ближайший раз они обязательно встретятся. Но Этери видела, что ему тоже больно.

– Я ужасно скучаю по тебе, – призналась она.

– И я по тебе. Ничего. Копи адреналин.

– Да куда уж больше… – Этери чувствовала, как не слушаются ее дрожащие губы, хотя изо всех сил старалась улыбаться.

И Айвен все это видел. Они говорили по скайпу.

Прошли новогодние праздники, показавшиеся особенно долгими и тяжелыми в отсутствие любимого человека. Этери так никуда и не свозила чертенят, они десять дней слонялись по дому, маялись бездельем. От одного этого можно было с ума сойти. Но когда дети вновь пошли в школу, а жизнь стала входить в обычную колею, неожиданно позвонила одна из прежних подружек – та самая, что расспрашивала о Савве Цыганкове. Этери не хотелось с ней разговаривать, но та не стала ждать, огорошила с места в карьер:

– Если ты стоишь, то сядь.

– Я сижу.

Десятый час вечера, Этери только-только уложила детей и спустилась в кабинет проверить электронную почту. Пришло новое письмо от Айвена, ей хотелось прочесть его в тишине, не под аккомпанемент светского трепа.

Подружка пошла сразу с главного козыря:

– Кристина ушла от Левана!

– Не знаю почему, но меня это не удивляет, – откликнулась Этери.

– Я тут пересеклась в салоне «Зина» с Маринкой Шаповаловой, – затараторила подружка. – Ну ты же знаешь Маринку, она с Кристиной тусуется. У нас с ней одна педикюрша. У нее ноготь врастает, прикинь?

– У кого ноготь врастает? У Кристины?

– При чем тут Кристина? У Маринки Шаповаловой!

– Ира, меня не интересует Маринка Шаповалова и ее ногти. Ногти у многих врастают, и что?

– Она корчит из себя этакую Марину Мнишек… У нее и дерьмо не воняет.

С Маринкой Шаповаловой Ира дружила периодически, объединяя силы против кого-нибудь еще. Или с кем-нибудь еще против Маринки Шаповаловой. Видать, на этот момент Маринка вышла из фавора.

– Короче, Маринка мне сказала, – продолжала Ира, – что она познакомилась с французом, и он от нее без ума. Большая шишка в «Тоталь», и титул есть!

«Пустите Дуньку в Европу», – презрительно подумала Этери.

– Я так и не поняла, кто познакомился с шишкой в «Тоталь». Маринка?

– Этери, ну ты тупишь! При чем тут Маринка? Маринке уже не в «Тоталь», а в утиль пора, – хохотнула Ира. – Кристина, Кристина познакомилась! Она ушла от Левана! Ты что, не рада?