Кэтрин Стоун: Счастье в награду

«Гален! Я выбрал для вас самые лучшие экземпляры белого, кремового, розового и голубого цветов. Если вы высадите их сейчас, пик их цветения придется как раз на май, на день вашей свадьбы».

Майский день, их свадьба, лепестки цветов, сверкающие каплями влаги, падавшей с лепного фонтана… Лукас высаживал цветы в дождливый, сырой день, и вместе с каплями дождя на них падали его горячие слезы.

Он старался как можно реже отходить от Гален. Самая долгая отлучка потребовалась для высаживания цветов, и все это время Лукас без конца обмирал от страха. Так же как и в часы сна.

Однако он заставлял себя спать, пристраиваясь здесь же, в комнате у Гален, в те редкие промежутки времени, когда считал, что ей ничего не будет нужно.

Так прошел февраль и наступил март. Лоренс сам позвонил Лукасу, поскольку все это время не получал никаких вестей. Они обменялись новостями. Гален все еще спит, ее состояние не меняется. Лоренс перезванивается с Бесс. Она вернулась в Канзас и ждет известий, а пока шьет для дочери свадебное платье.

Лоренс продиктовал Лукасу целый список своих телефонных номеров и ласково, но настойчиво добился обещания звонить ему регулярно и сообщать, как идут дела.

— Хотелось бы, чтобы ты делал это не реже раза в неделю. Я не собираюсь врываться в твою жизнь — ни лично, ни по телефону. Но ты должен держать меня в курсе.

И Лукас не стал возражать. Он будет регулярно звонить по воскресеньям, около часу дня. Лоренс имеет право знать обо всем, а кроме того, появится некоторая гарантия, что он сумеет предупредить Лукаса о надвигающейся беде еще до того, как тот почувствует опасность сам. Ведь слишком велика возможность, что он, не отдавая себе в этом отчета, утратит всякую связь с реальностью. Но когда Лоренс пообещал, что будет созваниваться с Бесс, Лукас тут же решил, что займется этим сам. И здесь речь шла уже не о подступавшем к нему безумии, а о том, что Гален захотела бы сделать сама.

За его состоянием следил не только Лоренс, но и еще один человек — единственный, допущенный в стены их дома. Каждую неделю в пентхаус поднималась доктор Диана Стерлинг, чтобы обследовать Гален и взять на анализ ее кровь.

— Вы плохо выглядите, — заявила она с порога, явившись с очередным визитом. Это было двадцать первого апреля, на семидесятый день затянувшегося сна.

— Я отлично себя чувствую.

— Вы совсем исхудали и почти не спите.

— Диана, я в полном порядке. — В запавших глазах промелькнуло нечто странное — то ли тень, то ли затаенный блеск. — Но я хочу, чтобы вы кое-что проверили.

— Это касается вас?

Диана выслушала сбивчивые слова про какую-то опухоль, и ее внезапно охватил приступ гнева. Неужели все кончится так глупо? Неужели человек, спасший столько жизней, доказавший свою способность на преданную, нежную любовь, умрет в одночасье от разросшейся опухоли, едва Гален придет в себя?!

— Это у вас, Лукас?

— Да нет же, не у меня. У Гален!

И действительно, под нежной, бледной кожей явно прощупывался какой-то комок — словно маленькая луковичка, затаившаяся до поры под снегом. Но вряд ли мягкий комочек в самом низу живота мог оказаться опухолью — иначе откуда это тепло, зародившееся в сердце у Лукаса Хантера, преданного и любящего мужа?

И отца.

— Похоже, она…

— Беременна, — уверенно подтвердила Диана. — Да. Вы не ошиблись. Лукас, я вполне могу справиться с нейрологическими тестами. Но что касается беременности — лучше обратиться к специалисту. Например, к доктору Кэролайн Барклай. Я бы посоветовала позвонить ей прямо сейчас.

Диана озабоченно замолкла и нахмурилась. Можно было не сомневаться, что Лукас захочет оставить ребенка и будет кормить его заодно с матерью, своей будущей женой. Но ведь свадьбы может и не быть, и ему одному придется возиться с младенцем, пока Гален будет спать. Не окажется ли такое бремя непосильным даже для Лукаса?

Но в его ясном спокойном голосе не было ни тени тревоги:

— Да, Диана. Если вас не затруднит, позвоните ей сейчас же.

Жених и невеста — они назначили свадьбу на девятое мая. День матери, но не успели выбрать время.

И Лукас решил, что это будет тот самый миг, когда наступит чудесный день их свадьбы.

Час Золушки.

Первым делом Лукас заставил ожить говорливые струи фонтана. И застыл, чувствуя, как стало тесно в груди при виде сверкающих капель, оросивших лепестки цветов.

Затем он вернулся к невесте. Выкупал ее, как делал это каждый день, высушил и причесал чудесные рыжие локоны, заметно отросшие за эти месяцы безмятежного сна.