Алексей Чурбанов - Грешники

— Предлагают устроиться в администрацию, мелким клерком для начала.

— Там что, своих бездельников мало? Своей мафии нет?

— Насчёт бездельников и мафии не знаю. Приеду на побывку — расскажу.

— Приезжай, расскажи… Да что я тебя уговариваю? Интеллигентская блажь! Это пройдёт. Жду тебя через годик. Заходи, коньячком угощу. А девчонку ты зря задурил. Она способная, и на кафедру её Климов бы взял, а ты бы её патронировал. Жили бы здесь счастливо.

— Будешь заведующим кафедрой, возьмёшь меня обратно на работу? — вместо ответа спросил Охлобыстина Шажков.

— А вот и не возьму. Окладникова твоя оформила академку, а ты просто увольняешься. Окладникову возьмут, а тебя — навряд ли.

— Ну что ж, — заключил Валентин и беззлобно подумал: «А ведь правда не возьмёт Ромка. Он такой».

Разговор с Охлобыстиным неожиданно успокоил Шажкова. Если до него у Валентина ещё оставались иллюзии, то сейчас они полностью исчезли. Дома он позвонил родителям, долго говорил с отцом о политике, музыке и футболе. Про свои планы ничего не сказал. Они, живя в одном городе, встречались не часто и скучали друг без друга, как тут по телефону сообщишь о скорой разлуке? Валентин лишь вскользь упомянул, что собирается уехать на некоторое время — по работе. Подумал, что отец примет сказанное за чистую монету, а мама — как все матери — засомневается и обеспокоится. Как бы то ни было, разговор с родителями Валя отложил до выходных. А вот второй разговор с профессором Климовым состоялся уже на следующий день.

Климов сам позвонил на кафедру и официально через Настю Колоненко вызвал Шажкова к себе.

— Ну, что решил? — спросил он после суховатого рукопожатия.

— Арсений Ильич, — ответил Валентин, — я не изменил своего решения. Не из упрямства, а…

— Не объясняй, — перебил профессор Климов, и это не было похоже на его обычную манеру вести разговор. — Мне важна не причина, а следствие. Честно говоря, я бы тебя хоть сейчас уволил, но, как старший товарищ, обязан сделать всё, чтобы отвратить тебя от пагубного поступка.

— С уважением выслушаю вас, — сказал Шажков.

— Садись, — указал на стул Климов. Сам сел напротив и начал объяснять Вале его перспективы в высшей школе. Всё правильно говорил: через год-два Валентин Шажков — доктор наук, профессор. Имеет большой шанс получить повышение. Карьера в высшей школе даст деньги на скромную (а, глядишь, и не совсем скромную, подчеркнул Климов), но достойную жизнь, обеспечит самоуважение и ощущение нужности, позволит общаться с не самыми плохими представителями молодежи, и прочее, прочее. Всё правильно говорил, да только Шажков и сам это знал.

— Ты что, совсем хочешь уйти из высшей школы? — поинтересовался Климов, увидев, что сказанное не произвело на Валю большого впечатления.

— Нет, я рассматриваю высшую школу как возможный вариант в будущем. — ответил Валентин.

— В будущем! — неожиданно рассердился профессор Климов. — Он говорит о будущем! Тут в настоящем не разберёшь, что происходит.

— В каком смысле? — не понял Валя.

— Во всех смыслах. На высшую школу словно кто-то лапу мохнатую наложил. Пеленают — финансово, политически, идеологически, да просто семейственно. Особенно нашу науку политическую. В точном соответствии с ленинским тезисом: «Истина — конкретна». Читай — партийна, то есть кланова. Мы ведь тоже часть пресловутой вертикали власти, как это ни прискорбно. Ты знаешь, кто из политиков и бизнесменов нас поддерживает? Конторовича, меня? Я тебе говорил? Так вот уйдут они, и мы вместе с ними уйдём, и уже скоро. Вы, может быть, останетесь, надо же кому-то сеять разумное, доброе и вечное — за копейки. За копейки, — повторил профессор Климов и вдруг хрипло засмеялся: — Помнишь рекламу пылесоса пошлую: сосу за копейки, ха-ха, ну, которую потом запретили?

Шажков вспомнил, но смеяться ему не хотелось.

— До вас тоже доберутся. Самостоятельных не любят, а незаменимых, как известно, нет, — продолжил Климов.

— Я к чему это говорю. Меня завкафедрой больше не переизберут. Уже дали понять. Раньше мне в командировках билеты в вагон СВ оплачивали, а тут вдруг ректор взял и запретил, причём публично, чтобы обидней было. Сказал девчонкам в бухгалтерии, что, мол, по его приказу вагон СВ положен только проректорам и деканам, а Климов к таковым не относится. А что мне приказ этот? Я что, в семьдесят лет в купе буду ездить, что ли? Одну конференцию в Москве уже пропустил, что дальше — не знаю. Пойду к ректору узнавать, что это за ветры подули, откуда и куда.