Джоанна Лэнгтон: Укрощенная гордость

Полетт стояла как дура и не могла отвести от него глаз. Франко был настолько красив сейчас, что у нее даже дух захватило. Она почувствовала себя словно растение, всеми забытое и оставленное вянуть на подоконнике, рядом с которым вдруг чья-то садистская рука поставила кувшин, полный живительной влаги.

— Уверен, что ты у меня еще попросишь прощения, когда я завершу то, ради чего пришел сюда, — процедил Франко.

— Сомневаюсь. — Расправив хрупкие плечи, Полетт презрительно взглянула на него, призывая себя больше не поддаваться на его уловки.

— Так, — произнес Франко, оглядываясь в поисках места, куда бы он мог поставить коробку, которую держал в руках. — Полагаю, тебе предстоит увидеть одно весьма поучительное зрелище.

— Франко… о чем ты говоришь? — недоумевающе спросила Полетт, глядя, как тот достает из коробки проектор и заправляет в него пленку. — Что это такое?

— К счастью, я наконец-то нашел способ заставить тебя попрыгать… Пожалеть о своем дьявольском упрямстве! — наклонившись к ней, прошептал он с усмешкой. — Меня самого трясло от злости, когда я это увидел.

Полетт облизнула пересохшие губы. Из-за чего весь этот шум? Что запечатлено на пленке? Светлый квадрат на двери сменился изображением интерьера библиотеки в испанском поместье. Снятая с непривычно высокой точки, комната выглядела несколько жутковато. Полетт пораженно наблюдала, как двери открылись, в помещение вошел Франко, налил себе большую порцию виски и сел на уже знакомый ей кожаный диван.

— Все комнаты и коридоры в домах моего отца просматриваются с помощью установленных там телекамер. Исключение составляют только спальни и ванные, — сообщил ей Франко. — А внизу на экране ты видишь дату и точное время.

— Да, — дрожащим голосом ответила Полетт.

— Смотри дальше. Минут через десять, когда я уже лягу, появится Бонни…

— Бонни, — словно слабое эхо, повторила Полетт.

— Я могу промотать пленку до того момента, но не хочу лишать тебя ни секунды удовольствия.

Тяжело сглотнув, Полетт, охваченная самыми ужасными предчувствиями, послушно следила, как Франко, не раздеваясь, ложится на диван.

— Если хочешь, можешь промотать пленку вперед, — прошептала она, тщетно стараясь изобразить безразличие на лице.

— Ты уверена?

— Абсолютно уверена.

С замершим сердцем Полетт наблюдала, как Бонни, прокравшись в библиотеку, остановилась, глядя на спящего Франко, затем легла рядом, обняла его. Вскоре и Франко, пошевелившись во сне, обнял ее своей рукой.

— Я не хочу больше на это смотреть, — проговорила Полетт, не в силах встретиться с ним взглядом.

— Я настаиваю, — категорически заявил Франко. — Сейчас последует кульминационная сцена — появление обманутой супруги.

Ноги больше не держали Полетт, и она без сил рухнула на кушетку.

— Я не хочу на это смотреть, — повторила она.

Но Франко не стал выключать аппарат. Полетт прикрыла лицо руками, сквозь неплотно сжатые пальцы все же различая собственное появление в поле зрения камеры. На экране это выглядело почти комично, но воспоминание о том, что она тогда испытала, все еще пронзало Полетт острой болью. Хотя Франко просто спал и Бонни сама обвилась вокруг него, как змея.

— В тот вечер я страшно устал, потом еще повздорил с тобой, поэтому заснул как убитый. — Франко издал нервный смешок.

— Откуда мне было знать, что все это настолько невинно? — прошептала Полетт. — Я считала, что ты желаешь ее как женщину. И сама она всегда так считала. И ты сам давал мне повод так думать…

— Объедки с отцовского стола? — неприязненно скривился Франко.

Полетт недоверчиво посмотрела на него. Действительно, эта мысль была ему явно отвратительна.

— Но… но ты же сам говорил, что от нее невозможно оторвать взгляда…

— Так оно и есть. Только я никогда не считал ее привлекательной сексуально. Она напоминала мне Клаудиу. Тщеславная, эгоистичная, глупая как пробка, за исключением разве что тех случаев, когда речь заходит о собственных корыстных интересах.

— Глупая как пробка? — переспросила Полетт.

— А ты что, получила массу удовольствия от ее блестящих речей?

— Ну… нет, но ты, кажется, хотел, чтобы она и дальше продолжала жить вместе с нами…

— Может, ты считала, что я выставлю ее вон прямо в день похорон?

Полетт покраснела.

— Тебе нужно было объяснить мне, как ты к ней относишься.

— Я полагал, что это очевидно… да ты и не спрашивала, — сухо напомнил ей Франко. — Пока дело не дошло до того дурацкого спора, я даже и понятия не имел, что это тебя так сильно волнует. Ты налетела на меня, словно коршун, а я был таким усталым и раздраженным. Хотя, надо признаться, я не слишком задумывался о том, как поведет себя Бонни. Мне казалось, она уже отказалась от намерения сменить постель моего отца на мою собственную… К тому же я женился…