Ольга Егорова - Магический код

Вера вдруг бросилась бугаю на шею, обхватила руками, повисла и сказала:

— Митенька, да ерунда все это, ты ведь знаешь, я только с тобой… Иван — мальчишка еще совсем, просто одноклассник… Ты не обращай на него внимания, он влюблен в меня с первого класса, вот и провожает домой. Ну пусть провожает, жалко, что ли?

Потом Вера ушла со своим Митенькой. И даже ни разу не обернулась. Иван смотрел им вслед и думал о том, что много лет назад Юрка Трепаков был, наверное, прав, когда сказал, что Верку лучше разлюбить побыстрее, потому что она нехорошая. И дал себе слово, что разлюбит Верку. И что больше уже никогда, никогда-никогда…

«Никогда» протяженностью в два оставшихся школьных года было настоящей пыткой. Потом, уже после школы, Вера сама пришла к нему, стала просить прощения, сказала, что была глупой и стервозной девкой, что вообще не понимает, за что он ее любил все это время, неужели не понимал, какая она глупая и стервозная. Настоящая дрянь. Потом сказала, что все это время ужасно по Ивану скучала, и снова повторила, как когда-то, что он ей — самый близкий и самый родной. И спросила: он ее все еще любит?

— Все еще люблю, — выдохнул Иван.

Началась новая полоса жизни.

Вера, у которой умерла бабка, переехала жить к Ивану, а свою крошечную комнату стала сдавать. Иван учился в институте, вечерами подрабатывал на стройке. Вера тоже училась в институте, получала стипендию. На жизнь худо-бедно хватало. Главным было не это, главной была — любовь. Любовь, общая постель, сонная Вера по утрам, счастливая Вера, когда он дарил ей подарки, заболевшая Вера, за которой можно было ухаживать. Следы от горчичников у нее на спине, ступни ног, натертые скипидаром и заботливо спрятанные в пуховые носки.

Целый год абсолютного блаженства.

Потом еще год блаженства, смешанного с тревогой, — Иван стал подозревать, что Вера ему изменяет.

Еще один год настоящего кошмара. В этот год он уже не просто подозревал, что Вера ему изменяет, а знал наверняка, где, с кем, сколько раз и каким образом. Потому что она сама ему обо всем рассказывала. И смеялась в лицо, говорила, что он отстал от жизни, что в наше время все это совершенно нормально и не имеет никакого значения, сколько у нее мужчин, потому что любит она все равно Ивана. А все остальные для нее — только сексуальные партнеры, потому что одного Ивана («Ты уж прости», — сказала тогда она) ей мало.

Он хотел выгнать ее из дома — но не мог, потому что знал, что ей некуда идти. Он хотел запретить ей по крайней мере описывать подробности постельных сцен с любовниками — но этого тоже сделать не смог, потому что Вера все равно описывала ему эти подробности, несмотря на то что он кричал: «Я не хочу этого слышать!» — «Хочешь, — отвечала Вера. — Еще как хочешь, сейчас проверим». И подбиралась к нему своей кошачьей походкой, и «проверяла». Скрывать очевидное было бесполезно — в такие моменты он брал ее грубо, без ласк, и понимал, что это ей нравится больше всего. Получался замкнутый круг. Иван думал, что вырваться из него невозможно. Он не знал, что должно случиться в жизни, чтобы они смогли вырваться из этого круга.

И только в тот момент, когда оно наконец случилось, понял: это конечная станция. Ребенок — вот что сделает их обоих нормальными людьми. Ребенок излечит больные души. Заставит забыть о прошлом и жить только настоящим и будущим. Он был счастлив, когда узнал о ребенке.

И Вера была счастлива тоже. Сразу перестали быть нужными дополнительные сексуальные партнеры и грубый секс — теперь Вера хотела только нежности, она купалась в этой нежности и была по-настоящему счастлива. В первый же вечер, вернувшись из консультации с результатом ультразвукового исследования, подтверждающим беременность, они решили, что это будет мальчик. Вера сама придумала ему имя: «Мы назовем его Иваном. Ужасно люблю это имя. И тебя люблю ужасно. Я тебе когда-нибудь это говорила?» — «Нам надо пожениться, Вера», — сказал Иван. «Успеем», — отмахнулась Вера.

Теперь она сидела дома, ждала Ивана, готовила на кухне вместе с Ивановой мамой завтраки, обеды и ужины, пекла пироги и даже начала вязать пинетки для малыша.

Но через месяц ей все это надоело. «Мне скучно, — сказала она тогда Ивану. — Придумай что-нибудь». — «Хочешь, мы с тобой поедем на море? — придумал Иван. — Если малышу это не противопоказано». — «Хочу, конечно хочу! — захлопала в ладоши Вера. — А когда?» — «Ну, не сейчас, а месяца через два… Сейчас я не могу». — «Через два месяца?! Да ты с ума сошел! Через два месяца я превращусь в Собаку. Ты помнишь, какой живот был у Собаки, когда она умирала? У меня будет точно такой же! Я устала уже сидеть дома целыми днями с твоей мамой. Она такая скучная, настоящая старуха!» — «Прекрати! Не смей, слышишь? Успокойся…»