Моника Айронс: Белая ворона

— А правда заключается в том, что Гутиерри был очень низким субъектом, свалившим все свои проблемы на тебя.

— Да, — кивнула Синти. — Так и было. Еще до свадьбы он планировал расплачиваться со своими подружками моими деньгами.

— Удивительно, как после всего этого ты решилась довериться другому мужчине! — медленно произнес Феличе.

— Не все мужчины одинаковы. Мне понадобилось много времени, чтобы понять это. А вот чего я до сих пор не соображу, так это почему ты дал мне письмо, если думал, что оно любовное?

— Надеялся, что это поможет тебе обрести покой.

Синти нежно коснулась его щеки.

— Ты так сильно любишь меня?

— Да, — просто ответил он.

— И благодаря твоей любви я свободна. С моих плеч свалилась такая тяжесть… А ведь этот груз мог давить на меня всю жизнь!

Феличе вспомнил, как чуть было не сжег письмо. В последний момент какая-то сила удержала его. И очень хорошо!

Пока он не может рассказать Синти об искушении уничтожить письмо. Возможно, когда-нибудь в будущем Феличе поведает ей всю правду.

— Дорогой, — негромко произнесла Синти, — я когда-нибудь говорила, что люблю тебя?

Он покачал головой.

— Нет, но и я не говорил.

— Славами нет, однако об этом свидетельствует каждый твой поступок.

— В тебе заключено нее мое существование, — сказал Феличе. — Ты моя любовь и жизнь. Все, что у меня есть. Ты значишь для меня даже больше, чем наш будущий ребенок.

Синти счастливо вздохнула.

— Знаешь, я потеряла веру в любовь. Спасибо, что ты вернул ее мне.

— А… как же он?

— Хочешь знать, люблю ли я тебя так же, как когда-то Фабрицио? Нет. И очень этому рада. Ты тоже должен радоваться, потому что с той любовью что-то было не в порядке. Сейчас я знаю: Фабрицио не был достоин любви. Хуже этого ничего нет на свете — любить человека, которому безразличны твои чувства. С тобой я никогда не испытаю подобной боли.

Решительно направившись к столу, Синти чиркнула спичкой и зажгла одну из пяти свечей, установленных в подсвечнике. Затем сунула в пламя уголок письма. Бумага быстро почернела, скукожилась, и Синти бросила догорающие ошметки на серебряный поднос.

— Наконец-то он исчез, — с облегчением произнесла она. — Остались только мы с тобой, вдвоем.

— Втроем, — поправил Феличе, нежно обнимая жену и кладя ладонь на ее пока еще мало заметный живот.