Моника Айронс: Белая ворона

Напрасно Феличе вчера надеялся, что Синти не заметит его задумчивости. Когда ближе к вечеру он вернулся домой, жена поджидала его в холле.

— Что случилось? — спросила она, пристально вглядываясь в лицо мужа.

До последней минуты он сомневался, стоит ли посвящать Синти в эту историю, но сейчас почувствовал, что солгать не может.

— Что, Феличе? — повторила Синти. — Где ты был?

— У одного человека по имени Роберто Люччи. У него есть связи в полицейском управлении, Я справлялся о Родриго Пикколини, арестованного недавно за убийство карабинера.

— Кажется, этот человек проходил свидетелем по делу Фабрицио? — внутренне сжавшись, спросила Синти.

— Да, и теперь выяснилось, что его показания были фальшивыми. В тот день на Серджио напал сам Родриго.

Она вздрогнула.

— Что ты сказал?

— Что твой покойный муж был невиновен. Преступление совершил Пикколини.

— Он признался?

— Да.

— Но почему?

— Сейчас ему нечего терять. Нет сомнений, что Родриго приговорят к пожизненному заключению. Вдобавок этот субъект прекрасно знает, что своим признанием прибавит хлопот полиции. Самому же ему все безразлично.

Феличе со страхом ждал, как Синти воспримет информацию. Похоже, ей требуется время, чтобы переварить новость, а потом, возможно, отстраниться от всего этого.

— Так ты думаешь, это Пикколини напал на синьора Витале? — наконец медленно спросила Синти.

— Уверен, Серджио увидел его физиономию по телевизору и сумел сказать, что именно этот человек напал на него…

Синти вдруг так сильно побледнела, словно перед обмороком. Феличе бросился вперед, чтобы поддержать ее, но она попятилась и схватилась за угол стола, чтобы удержать равновесие.

— Фабрицио был невиновен, — сдавленно произнесла она. — Выходит, он все время говорил правду?! Нет, не может быть… Не может быть! — Последняя фраза прозвучала как мольба.

— Боюсь, это правда.

— Боже правый! — прошептала Синти. — Что же мне теперь делать?

— Ничего. Я начну процесс по реабилитации твоего покойного мужа.

Синти принялась ходить взад-вперед.

— Все это время, — говорила она, обращаясь больше к себе самой, — все это время я ненавидела его. А он был невиновен…

— Ведь не из-за одного этого ты ненавидела Гутиерри, — напомнил ей Феличе. — Он и без того доставил тебе множество неприятностей.

— Знаю, знаю… И пытаюсь трезво взглянуть на вещи, но это нелегко. Я лишила Фабрицио надежды, неужели ты не понимаешь? Если бы я осталась…

— Дорогая, Гутиерри сам докатился до всего этого.

Синти резко повернулась к нему.

— До того, что Пикколини начал лжесвидетельствовать?

— Да! — крикнул Феличе. — Во-первых, как Фабрицио познакомился с Пикколини? Они были подельщиками. Если бы Гутиерри не начал воровать, то никогда бы не встретился с Пикколини. Сама подумай!

— Не могу. У меня в голове до сих пор звучат вопли Фабрицио, умоляющего не бросать его.

— Мне было легче справляться с этим, когда я знала, что он виновен, но сейчас… Господи! Как же быть? Если бы я тогда не уехала, Фабрицио, может, был бы жив…

— В тюрьме, — напомнил Феличе. — Пикколини признался только потому, что бывшего дружка уже нет в живых. А тогда все было против твоего мужа. Даже оставшись, ты не смогла бы освободить его.

Синти ничего не ответила. Взяв Синти за плечи и легонько тряхнув, Феличе горячо произнес:

— Послушай меня! Я знаю тебя как сильную и благоразумную женщину. Ты сама хотела, чтобы я воспринимал тебя именно такой. Поэтому тебе следует и дальше придерживаться той же линии. Продолжай воспринимать Гутиерри в истинном свете — как мерзавца, поживившегося за твой счет и разбившего тебе сердце. Не стоит увенчивать его голову нимбом святости только потому, что в данном случае он оказался невиновен. Подобная сентиментальность здесь неуместна, Синти молча смотрела куда-то в угол, и Феличе почувствовал себя человеком, сражающимся с призраком. Казалось, его слова не произвели на жену никакого впечатления. Неожиданно Феличе разозлился.

— У тебя хватало духу противоборствовать мне, — резко заметил он. — Почему же ты пасуешь перед ним? Вообще, тебе хочется избавиться от Гутиерри или нет?

— Что?

— Почему ты не скажешь прямо? — горько произнес Феличе. — Признайся, он все еще является твоим избранником, верно?

— Что ты такое говоришь? — пролепетала Синти. — Это не правда…

— Слова, слова… м презрительно хмыкнул Феличе. — Всем своим поведением ты показываешь, что Гутиерри все еще живет в твоем сердце.