Инга Берристер - Ключ к счастью

— Не понимаешь? Да неужели?-И Ральф вихрем понесся в спальню. — Тогда не сочтешь ли нужным объяснить мне вот это?-И он разгневанно потряс в воздухе двумя бокалами, которые она по рассеянности оставила на ночном столике. — Надо же, — язвил Ральф, — в одном бокале осталось чуть-чуть шампанского. Похоже, дои Роджер набросился на тебя, не дожидаясь, пока ты допьешь! Его-то бокал, я вижу, пуст…

Ральф буквально рвал и метал. Его бокал. Бог мой… А Уорбертон, захваченный своим подозрением, продолжал неистовствовать:

— Должно быть, это был великолепный праздник, праздник для двоих! Сказать по правде, я и не знал, что тебе нравятся подобные вещи. Глянь, одежда разбросана по полу. Надо же, а мне ты никогда не говорила, что тебе нравится, когда с тебя срывают одежду. Эх, знал бы я заранее, что тебя это возбуждает!-Он окинул ее опасным, бешеным взором всю, с головы до ног. — Я и понятия не имел о твоих сексуальных пристрастиях! Что ж, остается позавидовать этому недоумку-ведь он испытал неземное блаженство.

Элис попыталась что-то сказать, но Ральф схватил ее за руку и привлек к себе, не обращая внимания на ее слабые протесты.

— Ты ошибаешься… — пыталась она вставить хоть слово, но он уже не был способен слушать. Крепко обняв Элис, так, что ей стало больно, он не сводил с нее взгляда, полного желания. Сердце женщины колотилось о грудную клетку, грозя ее разорвать.

— Думаю, ты не понимаешь. Ты не понимаешь совсем ничего, — неожиданно глубоким и мягким голосом зашептал он. Объятие при том оставалось железным. И внимательный взгляд, который Ральф не сводил с Элис, был уже чересчур пристальным. Она задрожала. — Я-то думал, что у нас с тобой особенные отношения, что я могу верить тебе, верить в тебя! Как последний болван, я развесил уши, когда ты сказала, что я тебе нужен. Что же случилось, что я сделал не так?

— Да ничего не было, ничего не случилось! Я прошу, отпусти меня, пожалуйста! Мне больно!

— Ты дрожишь? Да ты и вправду вся дрожишь! Хочешь, чтобы я отпустил тебя? Хорошо, отпущу. Но вначале я все-таки объясню тебе, почему тебе не следует выходить за Роджера.

— За кого? За Роджера? Ты с ума сошел! Больше она ничего не успела произнести, потому что дальше произошло нечто абсолютно неожиданное-Ральф замкнул ей уста поцелуем. Правда, это был поцелуй рассерженного собственника.

Гнев переполнил Элис. Она сопротивлялась, пытаясь оттолкнуть Ральфа или вывернуться из его объятий. Ее злость волной поднималась навстречу его злости, но это лишь раззадорило Ральфа. Он всем телом прижал Элис к стене, высоко поднял ее руки над головой и стал терзать нежные губы своими карающими поцелуями. Как од может, как смеет так с нею поступать? Элис захлестнула волна негодования. Она собрала все свои силы для того, чтобы вырваться из железных рук Ральфа. Халат на ней распахнулся, я она кожей почувствовала шершавую ткань его одежды.

Нет, ей не было страшно, просто губы ее горели от его звериных поцелуев, а тело изнывало от желания, как-то странно соседствующего с гневом.

— Ты хочешь меня, ну скажи, ведь хочешь? — Она слышала, как Ральф говорит эти слова, прерываясь лишь для того, чтобы поцеловать ее снова.

— Нет, — шептала Элис, но все ее слабые возгласы и протесты потонули в сладком прерывистом стоне, который, казалось, исторгло само ее сердце.

Вопреки логике, вопреки обидам, она чувствовала сильнейшее возбуждение. Это противоречило всему тому, во что она верила сама, и тому, что в данный момент ощущала ее душа. Возбуждение ее росло даже от гнева, который буквально душил их обоих. Элис в отчаянии закрыла глаза, пытаясь увернуться от поцелуев и одновременно ощущая, чего хочет ее тело, а тело хотело лишь Ральфа. В ней бушевало неистовое, бешеное вожделение, и поделать с этим ничего было нельзя. Желание становилось тем острее, чем больше она прилагала усилий, чтобы вырваться. Она чувствовала его прикосновения, его запах, и это было сильнее обиды и гнева.

И вот в этой заведомо безуспешной борьбе настал момент, когда на нее напала слабость растекалась по всему телу, превращая его в горячий и податливый комок живой ткани.

— Элис, — шептал он. — Элис… — В голосе Ральфа уже слышалось нетерпение.

Он выпустил ее руки и начал ласкать обмякшее тело. Полуобнаженную, он разглядывал ее слишком уж придирчиво и пристально. Очевидно гнев его никуда не делся, он лишь переродился в огромное желание. Это страстное чувство одолело их обоих. Никогда еще Элис так не стремилась пойти на поводу у собственных чувств.