Инга Берристер - Мне не забыть...

Он словно послан ей в наказание, чтобы помешать смело и открыто наслаждаться жизнью. Становится страшно, когда один-единственный человек так много в себе воплощает.

Казалось, ненависть, закипавшая в Эмили, равносильна презрению к ней Тони. Итак, мы квиты, горько усмехнулась она, да не больно-то его этим проймешь. Восхищенные томные женские взгляды повсюду сопровождают его статную фигуру, стоит поманить — и любая кинется ему на шею. К чему отрицать, природа наделила его притягательной внешностью, у такого импозантного, к тому же состоятельного мужчины должен быть весьма солидный донжуанский список. Странно, что молва умалчивает о его победах. При широком круге знакомств, частная жизнь Тони для городских кумушек покрыта мраком.

По самым авторитетным отзывам, Тони Богарт необычайно обаятелен и располагает к себе людей в считанные минуты независимо от того, приятны они ему или отвратительны. А между тем он холост и не известно, кто его избранница.

Смутные сведения о нем Эмили нечаянно получила от Нэнси.

— Говорят, он безответно влюбился много лет назад, таинственная незнакомка вскружила ему голову раз и навсегда, и страсть до сих пор не утихла.

Влюбился? Что за вздор! Любовь как-то не вяжется с Тони Богартом. Едва ли он подвержен романтическим бредням, а с виду такой непроницаемый, надменный — не подступишься. Да и самомнение, похоже, слишком высокое, без боя в плен прекрасных глаз он не сдается…

Большую часть дня Эмили провела в компании Люси О’Доннелл, оформляя документы на страховку. После угона машины Люси была расстроена и разочарована во всех и вся. В практике Эмили встречались аналогичные случаи, и по опыту она знала, что надо дать пострадавшему выговориться.

Ей самой недоставало человека, с которым можно поговорить по душам. Ее подруги, столкнувшись с семейными неурядицами и депрессией, записывались на прием к психоаналитику, и консультация специалиста полностью исчерпывала их внутренний конфликт. Но Эмили была уверена, что это чудодейственное средство для нее неприемлемо: она не представляла, как разложить по полочкам пять недель непрекращающегося кошмара, рассказать о том, при каких обстоятельствах забеременела и потеряла ребенка, как потом к ней нагрянул Тони выяснить, нет ли “последствий”. Эмили тогда сидела на диване, потупившись, обхватив руками колени, сцепив пальцы, а он так и буравил ее взглядом.

— Нет, — не поднимая глаз, солгала Эмили.

“Последствия” же по сей день отравляют ей существование. А Тони охотно принял на веру удобный для всех ответ.

Когда Эмили вышла из больницы, ей хотелось только одного: вытеснить все минувшие горести если не из сердца, то хотя бы из мыслей. Но чувство вины не ослабевало, и Эмили понимала, что виновата вдвойне. Прежде всего перед родителями, они бы, безусловно, простили дочери известное легкомыслие и помогли ей, но из страха поколебать их доверие она ни словом не обмолвилась о своих похождениях. Однако ее вина перед ребенком куда более тяжкая. Малыш неспроста с самого начала повел себя плохо, протестовал, как мог, и отказывался расти и жить. У Эмили то и дело подскакивало давление, усиливалась отечность, и тошнота не прекращалась. Еще не рожденный ребенок все хуже ладил с матерью, пока не случилось непоправимое. Объяснения врача Эмили пропустила мимо ушей, ему-то невдомек, какова скрытая подоплека истории болезни его пациентки. Тот факт, что она чисто физически не готова была породить новую жизнь, не помешал Эмили по-своему истолковать причину происшедшего.

И как только Нэнси отважилась во всеуслышание отвергнуть свое дитя? Не дай Бог ей испытать те же сожаления и угрызения совести, которые терзают ее сестру!

Что за жестокая насмешка: заветная мечта Эмили обернулась для другой женщины досадным недоразумением. Так есть ли повод завидовать, портить отношения, которыми они обе дорожат, и подвергать риску любовь к будущему племяннику или племяннице?..

Уже несколько дней подряд все идет наперекосяк. Вот и теперь сорвался субботний рейд по магазинам: пока Эмили, как могла, ободрила Люси и обсудила с ней план действий, уже было поздно ехать за продуктами. Благо, она не голодна, так что скудные запасы еды можно пополнить и завтра.

Эмили при ее точеной, изящной фигурке не приходилось соблюдать диету, аппетит у нее был отменный и пропадал лишь от волнения, как сейчас. Эмили предприняла попытку взбунтоваться: она не намерена объявлять голодовку из-за господина Богарта, и, если б в холодильнике, кроме приправ и пакета молока, нашлось что-то еще, она, пожалуй, насильно заставила бы себя съесть все до последней крошки.