Инга Берристер: Дочь Севера

— Ну… — Она притворилась, будто усиленно думает. — Я думала об оплате в виде… э-э-э…

— Хм…

Хм? И этот весь его ответ? Ничего более позитивного и вдохновляющего? Ее снова охватили сомнения.

— Если вы не заинтересованы… — начала она.

— Разве я это говорил? — Теперь он придвинулся к ней еще ближе.

— Нет, — признала она. — Но…

— Если ты действительно хочешь доказать ему, что любишь его, думаю, стоит начать прямо сейчас, — прошептал он. — В его объятьях…

Его руки крепко обняли ее, прижимая к себе. С Амели разом схлынуло все напряжение, оставив напоследок легкий звон в ушах.

— Вот так?

Она с удивлением услышала вместо собственного голоса еле слышный писк.

— Ага. А затем надо показать ему, что тебе нравятся его объятия, и тоже обнять его, заглянуть в его глаза и…

— Ты имеешь в виду, вот так? — прошептала Амели.

— Ну да. У тебя хорошо получается, но будет еще лучше, если ты сделаешь вот это, — сказал ей Джалиль и слегка поцеловал ее в губы.

— М-м-м. Но что, если я хочу по-настоящему поцеловать его? — спросила Амели.

— Тогда, я думаю, тебе стоит сделать именно это, — ответил Джалиль. — Но предупреждаю тебя, если ты это сделаешь, он вполне может пожелать…

В некоторых случаях лучше не говорить, а действовать, решила Амели и прервала слова Джалиля долгим и нежным поцелуем.

Прошло очень долгое время, прежде чем они возобновили свой разговор, но, когда им все же удалось перестать целовать друг друга, Джалиль сказал, хмуря брови в мнимой задумчивости:

— Думаю, нам стоит продолжить наши переговоры в каком-нибудь более… уединенном месте.

— О? — Амели лукаво посмотрела на него. — У вас есть что-то на примете?

Он прошептал ей на ухо:

— Я думаю об очень большой кровати, желательно в комнате, которая имеет звуконепроницаемые стены, чтобы никто кроме меня не мог услышать твоих криков наслаждения.

Амели накрыла с головой волна эйфории, и потому она не очень-то разобрала, что было сказано, хотя слова «кровать» и «наслаждение» все же достигли ее сознания.

Когда он стал ласкать мочку ее уха, она хрипло спросила:

— Значит, это правда? Ты меня любишь!

Джалиль резко разжал руки, и Амели охватил леденящий ужас, но затем она разглядела выражение его глаз.

— Я влюбился в тебя здесь, на пляже, в первый же вечер нашей встречи, — тихо сказал он. — До той поры ты была просто именем, которое иногда упоминал твой дедушка. Я знал, что у тебя схожее со мной происхождение, но ведь в Марокко дети от смешанных браков не редкость. — Он пожал плечами. — И вот какая-то незнакомка неожиданно пристала ко мне, рассказывая невероятную сказку о том, что ее заставляют выйти замуж за человека, которого даже я, слушая этот рассказ, начал презирать! А я-то думал, что нравлюсь Ахмаду! — шутливо воскликнул он.

Амели бросила на него сконфуженный взгляд.

— Дедушка сказал мне, что я все не так поняла, да и Ахмад многое нафантазировал!

— Никто не собирался воспринимать сказанное твоим дедушкой всерьез. Я знал, что твоя семья очень беспокоится о здоровье дедушки, вот и предложил показать тебе отель и окрестности, но никогда не собирался рассматривать тебя в роли моей будущей жены!

— Ты правда полюбил меня тем же вечером?

— Когда я спросил тебя, какого мужчину ты бы полюбила, и ты ответила… — Он замолчал и посмотрел в сторону, а затем улыбнулся ей. — Я очень богатый человек, Амели, и, естественно, меня преследовали женщины, которые смотрят на мужчин только как на денежные мешки. Когда ты так страстно заговорила о своих чувствах, надеждах и мечтах, я почувствовал, что наконец-то нашел родственную душу и что на за что на свете не хочу потерять тебя.

— И тогда это и случилось?

Амели знала, что ее голос дрожит, и что Джалиль хорошо слышит звучащее в нем радостное изумление, но больше не стыдилась своих чувств.

— Да, — просто сказал Джалиль. — Я понял, что люблю тебя и что буду ухаживать за тобой и добиваться твоей любви, но не рассчитывал столкнуться с твоим упрямым решением не влюбляться в того Шейха Джалиля, каким ты его себе вообразила. Я начал паниковать, боялся потерять тебя, думал, что если ты узнаешь, кем я являюсь на самом деле, все будет кончено. Но, знаешь, я все равно не собирался сдаваться, потому что знал: вместе мы будем счастливы! И я надеялся, что ты тоже полюбила меня, — тихо продолжил Джалиль, — особенно после того, как ты так страстно стала целовать меня, но я знал, что время Лейна истекает, потому что Джалиль больше не мог быть в отъезде. А затем была пустыня.