Максин Барри: Долгожданная развязка

— Я не двинусь с места, пока ты не согласишься стать моей новой Венерой.

— Мне завтра на работу, — соврала она и едва не топнула ногой, когда он медленно покачал головой.

— Разве тебе мама не говорила, что врать дурно? — печально спросил он. — У тебя завтра выходной, я проверял.

Он опять намеренно говорил с акцентом кокни. По правде сказать, она бы не удивилась, если бы он действительно оказался родом откуда-нибудь из Челтенхэма.

— А, ладно, — довольно невежливо снизошла она, только чтобы избавиться от него. — Говоришь, в десять? Но я только посмотрю, понял?

На следующее утро в четверть десятого Вероника отвела сына в школу и вернулась, чтобы надеть пальто. Как следует подумав, она пришла к выводу, что ей следует бежать из дома до прихода мистера Валентайна Коупленда. Пойти в парк, сходить в зоопарк, во всяком случае убраться, пока этот наглец не появился.

Похоже, она празднует труса, но что-то в этом человеке действительно пугало ее. Правда, он отличается от Уэйна Д'Арвилля, как небо от земли. Но она должна помнить, что угроза может скрываться под разными обличиями.

Попрощавшись с миссис Уильямс, Вероника открыла дверь, перекинула ремень сумки через плечо и, глядя под ноги, осторожно пошла по скользкой дорожке… прямо в объятия Валентайна.

— Ох, до чего же я люблю пунктуальных женщин, — заметил тот, засовывая ее в стоящую рядом машину, прежде чем она успела перевести дух. Он был одет точно так же, как вчера. Она даже заподозрила, что он вполне и спать мог в этом одеянии.

— Ты рано, — укорила она, но тут же поймала его понимающий взгляд. Она почувствовала странное щекотание внизу живота и судорожно сглотнула. — Ах ты грязный, подлый, никуда не годный…

Под аккомпанемент ее оскорблений он завернул за угол. Она все еще разорялась, когда он остановил машину около большого склада на берегу реки.

— …Наглый, оборванный, нахальный, тупоголовый…

Склад оказался огромным теплым помещением, полным тканей, людей, веселой болтовни и девушек в нижнем белье.

— Наш производственный этаж, — объяснил Валентайн, беря под одну руку большой и явно тяжелый рулон белой ткани и неся его с такой легкостью, будто это маленький чемодан.

Веронике пришлось почти бежать, чтобы успеть за ним.

— Эти замечательные дамы за швейными машинками… — он свободной рукой показал на по меньшей мере десяток женщин, склонившихся над швейными машинками, шивших вручную или раскраивающих ткань, — основа Дома Валентайна.

— Что правда, то правда, — донесся до них чей-то утомленный голос, вызвав смех среди присутствующих.

— Девушки, это наша новая модель на следующую неделю. Поскольку Дарлин в гневе удалилась и поклялась никогда не возвращаться, мне пришлось скоренько подыскать ей замену. Как думаете, она подойдет?

Оказавшись неожиданно в центре внимания, Вероника покраснела. Пожалела, что не надела другое пальто, потом сердито пожала плечами. Какая разница? Не собирается же она на самом деле участвовать в этом проклятом показе?

— Принимаю ваше громкое молчание за одобрение, — заявил Валентайн, поудобнее взял рулон с тканью и снова зашагал по цеху. — Тебе придется изучить основы модных стилей, — сообщил он, внезапно останавливаясь и поворачиваясь к ней. — У тебя ведь неплохие мозги, я угадал?

— Да, неплохие. Очень даже неплохие, черт побери! — огрызнулась она. — Я даже книгу написала о… — начала она, но так неожиданно замолчала, что он быстро и заинтересованно взглянул на нее. Увидел, что она побледнела, и понял: сейчас спрашивать ни о чем не стоит.

С этой женщиной случилось что-то очень плохое, чего не должно было случиться. Его задача — заставить ее забыть.

— Прекрасно. В таком случае начнем.

Через час ее голова оказалась забитой фактами, цифрами и жаргонными словечками. Она узнала, что застежки бывают самых различных фасонов, а не только молнии и пуговицы. Есть еще кнопки, большие и маленькие, пуговицы с петельками, шнуровка, защелки и многое другое. Она узнала, что воротник — это не просто воротник, а Труба, Берта, Глэдстоун, Квакер, Поэт, Моряк, Итон, Пьерро или Мандарин. А платья, с точки зрения Валентайна, не являлись таковыми, если не были украшены аппликацией или вышивкой, не имели разнообразных косых разрезов и драпировки и не были подсобраны. Не говоря уже о всяческих вставках, жабо, сборках и оборках.

Когда он иссяк, они вернулись туда, где стояли швейные машинки. Вероника наблюдала, как женщина большим утюгом заглаживает складки. Он увидел, куда она смотрит, и пояснил: