Кэтрин Лэниган - Пожар любви

— А как мне узнать, что уже не рано?

Он по привычке неловко пожал левым плечом. Лили подумала, что у него такой вид, будто другое плечо сломано.

— Сама поймешь. — Он не сводил глаз с мяса в жаровне. — Я пойму, — подумал он вслух.

— Как? — потребовала Лили. У нее была дурная привычка требовать ответов — ясных, точных — и немедленно. Неприятность заключалась в том, что, по мере того как она взрослела, ей все труднее удавалось их получать, в особенности ясные.

— Не знаю, как это тебе объяснить. Может, мама сделает это лучше…

— Сомневаюсь, — перебила Лили.

— По-моему, то, что ты чувствуешь к Полу, — это лишь безответные страдания. Так называемая детская влюбленность. Ты ему неинтересна, вы оба это понимаете, и тебя просто подстегивает его равнодушие. Он кажется тебе далеким кладом, который надо открыть, как на раскопках. Когда ты повзрослеешь и встретишь того человека, который тебе нужен, — добавил Джей Кей быстро, — ты почувствуешь особую связь — пожалуй, так бы я это назвал. Это будет такая связь между вами двоими, как ни с кем и никогда. У вас будет много общего. В самых важных вопросах. Вам будет нравиться одно и то же.

Лили смущенно нахмурилась.

— Я выражаюсь неясно?

— Не очень. Но продолжай.

— Он захочет всегда быть с тобой. А ты — с ним. Ты будешь рассказывать ему свои сны. А он тебе — свои. Что-нибудь в этом роде.

Лили кивнула, наблюдая, как он воткнул вилку с длинной ручкой в сочное мясо и, перевернув его, снова закрыл крышку жаровни. Потом снял перчатки, в которых возился.

— Мама говорила тебе, кто сегодня придет?

— Да. — Лили посмотрела вниз и пнула носком выпавший уголек. — Уйма людей, которых я почти не знаю.

— Что?

— Думаю, мне будет не слишком весело. Наверняка.

— Но придет тетя Вики с Фейт. И я думаю, Зейну Макалистеру примерно столько же, сколько тебе. Стой, я вспоминаю, Ханна говорила, что ему теперь почти семнадцать. — Джей Кей положил руку Лили на плечо. — Им сейчас очень тяжело. Ее муж лежит на обследовании в госпитале Андерсона. Он болен.

— Что с ним?

— Доктора еще не знают. Поэтому-то он и проходит обследование. Будь, пожалуйста, повнимательней к Зейну. Он здесь никого не знает.

— Да, па, это плохо. Мистер Макалистер мне всегда нравился, когда я видела его в магазине, и миссис Макалистер тоже. Они все еще живут в Бандере?

— Да. — Лицо Джей Кея помрачнело, словно он вспомнил о том, что и он смертен.

Мысль о смерти претила Лили еще больше, чем ее отцу. Она не могла себе представить, что ее папочки не будет рядом. Она быстро сжала ему руку.

— Пап, не беспокойся. Я все сделаю, чтобы Зейн хорошо провел время.

— Спасибо, Лили, — сказал Джей Кей, целуя ее в макушку.

В это время Арлетта открыла дверь.

— Лили! Ты проследила за девушками?

— Сейчас иду! — И она вылетела на задний двор, прежде чем мать успела ее выругать.

Девушки оказались вполне компетентными. Полдюжины круглых столиков были накрыты красно-белыми клетчатыми скатертями. На каждом столике стояли крошечный американский флаг, красные гвоздики, белые маргаритки и голубые астры. На бело-голубых металлических тарелках стояли специально сделанные к этой дате свечки. Красные хлопчатобумажные салфетки были перевязаны белыми лептами, на которых висели маленькие деревянные копии карты штата Техас. Японские фонарики были развешаны на дубах, длинные ветки которых, сплетаясь, образовывали прохладный свод над маленьким двориком. Лили обратила внимание, что садовник устроил на фоне черной деревянной изгороди бордюр из красных бегоний. По углам дворика, выложенного плиткой, были установлены огромные мексиканские глиняные горшки с красной и белой геранью. У гаража разместился бар, а огромный американский флаг, укрепленный над ним, играл роль задника. У аппарата для коктейлей суетился высокий черноволосый парень лет двадцати пяти, наполнявший его текилой, льдом и фруктовым сиропом «Маргарита».

Глядя на красный кирпичный двухэтажный дом, Лили пришла к выводу, что все было продумано до мельчайших деталей. Она в который раз подивилась, почему ее мать так выкладывается, когда речь идет о ее светских приятелях, и так редко делает что-нибудь подобное для нее и Джей Кея.

Когда Арлетта укладывала последнюю порцию гарнира в цветок, вырезанный ею из огромной красной луковицы, у нее дрожали руки. Она цепенела от одной мысли, что что-нибудь может выйти не так. Ей было необходимо, чтобы все детали были безупречны. И вовсе не потому, что большинство гостей были клиентами Джей Кея или она хотела понравиться гостям. Прием был экзаменом. Арлетта презирала экзамены, но подсознательно постоянно готовила себя к ним. Она считала, что в ее жизни любой поворот был проверкой. Она не забыла своего детства в Луизиане и того времени, когда постоянно терпела поражения.